Владимир Малов - Куклы из космоса

С той стороны палатки донесся его громкий, изумленный голос.

Леня схватил Ромрой, спрятал его в сумку и кинулся к противоположной стороне. Юра и Галя последовали за ним.

Их ожидало удивительное и живописное зрелище.

Все, кто пил пиво, кроме только что подошедшего человека с красным лицом, неподвижно застыли, словно бы остановленные мановением некоей волшебной палочки. Позы этих людей были самыми красочными, полными жизни, только в один момент прерванной удивительной и могущественной силой.

Продавщица, коренастая женщина в потемневшем от пива халате, с потрясенным выражением лица бегала среди этих остановившихся людей и с дрожью в голосе уговаривала их немедленно прекратить, обещая в противном случае вызвать милицию. Но никто не внимал ее просьбам, никто не шевелился: каждый из этих людей выглядел так, как будто его внезапно отключили от действительности, и неизвестно, сколько пройдет времени, прежде чем он снова окажется включенным. Лица большинства были, пожалуй, вполне осмысленными, на них отражались разве только испуг и безграничное удивление.

Леня улыбнулся и отступил. За ним отступили и Юра с Галей. Вернувшись к столику, Леня допил свой квас.

- Вы понимаете? - спросил он, все еще продолжая улыбаться. - Ведь Ромрой отобрал у них всю энергию целиком, у них нет сил даже пошевелиться. Ромрой решил, что она вся у них теперь пропадает впустую или идет во вред. Вот, значит, как работает аккумулятор.

Галя вновь была серьезной.

- Интересно, - задумчиво сказала она, - много ли можно собрать на Земле ненужной энергии?

Леня достал ключ от "Запорожца" и пошел к машине.

- Да уж ее-то, наверное, если над этим задуматься, вполне хватает, бросил он через плечо. - Вот мы посмотрим, быстро ли зарядится Ромрой.

Часть вторая

1

"Электроскрипка и электровиолончель"

Заведующий отделом, кутаясь в облака лилового табачного дыма, сократил репортаж о модели Юпитера на четыре абзаца, зачеркнул несколько слов и предложений и вписал вместо них другие, а потом велел Лене найти заголовок получше. Леня вернулся к своему столу, обхватил голову руками и стал искать. Перебрав в уме шесть или семь вариантов, он остановился наконец на более или менее подходящем и снова пошел в комнату к заву. Заведующий неопределенно хмыкнул, поставил в верхнем углу правой страницы закорючку, служившую ему подписью, и велел сдать материал в секретариат.

Кажется, получилось не так уж плохо.

Ответственный секретать наискось прочитал репортаж за пять секунд, рассеянно взглянул в угол, где стояла большая корзина, и попробовал отодрать наклейку с новым заголовком. Не сумев этого сделать, он спросил, как репортаж назывался раньше, тут же решил, что раньше было как раз то, что надо, и, ничего не объясняя, принялся энергично черкать текст ручкой с ядовито-зеленой пастой.

У него на столе все время звонил телефон. Ответственный секретарь снимал трубку левой рукой и, разговаривая, ни на секунду не отрывался от дела. Через пять минут он выправил последнюю фразу, поставил на рукописи свою закорючку и велел перепечатать репортаж набело.

Леня схватил многострадальные страницы и кинулся в машбюро. Стоя над машинисткой Леночкой, он следил, как появляется на свет обновленный текст, морщился и давал себе слово впредь никогда в жизни ничего больше не писать, даже писем, прекрасно понимая при этом, что обещания он, конечно, не сдержит. Четверть часа спустя, немного остыв, он отнес перепечатанный репортаж в секретариат, перевел дух и отправился к заведующему отделу выяснить, что он теперь должен делать дальше.

В два часа Леня прочитал гранки. В набранном виде репортаж выглядел, несмотря ни на что, весьма неплохо. Чтобы он стал еще лучше, Леня переписал один маленький абзац, заменил несколько слов и наконец полюбовался своей фамилией, набранной в конце.

В отделе в этот момент никого не было - все шесть сотрудников разъехались, кто куда, в поисках новостей. Леня решил дать себе короткую паузу отдыха, и его рука словно бы сама собой, помимо воли, потянулась к верхнему ящику стола. Он выдвинул его и взглянул на Ромрой. В дневной суматохе он, кажется, уже начинал забывать о его существовании.

Стрелка аккумулятора сдвинулась еще правее, - ненамного, но сдвинулась. Леня покачал головой. Выводы, впрочем, сделать было не так уж трудно: конечно, часть энергии сотрудников не могла не пропадать впустую виной тому были недостаточно умелая организация труда, иной раз недостаток опыта и тому подобные объективные и субъективные причины. Примером потери энергии был хотя бы вот этот злополучный заголовок - сколько совершилось лишней работы, прежде чем остановились на том, что было с самого начала. Но без подобных потерь, вероятно, пока еще не могла обойтись ни одна из областей человеческой деятельности.

На столе зазвонил телефон, и Леня машинально захлопнул ящик. Ответив читателю, которому срочно был необходим один из февральских номеров газеты за позапрошлый год, Леня встал и снова пошел в комнату к заведующему отделом. От этой дневной суеты он уже начинал ощущать легкую одурь. Но редакционный день, обычный день практики в газете, был еще в самом разгаре. А что другое, в конце концов, нужно репортеру-газетчику, если это, конечно, настоящий репортер-газетчик, как не такие головокружительные скорости, мгновенная смена впечатлений, бурный водоворот дел?

Да, рабочий день Лени Скобкина, начинающего журналиста, еще далеко не был завершен - впереди его ждало происшествие весьма необычное и надолго оставшееся в памяти многих людей.

Около четырех дня Леня остановил свой "Запорожец" возле небольшого здания ультрасовременной архитектуры, форму которого не так-то легко описать словами. Только что он побывал в Ботаническом саду на открытии Международного салона редких орхидей (об этом можно было дать небольшую информацию), а до этого встретился с известным археологом, только что вернувшимся из экспедиции, но раскопки, к сожалению, не дали ничего такого, что было бы интересно абсолютно всем.

Леня положил в карман диктофон и выбрался из машины. Подойдя к подъезду здания удивительной формы, он задержался перед свежеукрепленной табличкой, свидетельствующей, что именно здесь находится единственная в своем роде и уже знаменитая, престижная музыкальная школа, детище бурного прогресса. Из распахнутых настежь окон неслись непривычные, какие-то неземные тембры знакомых мелодий - здесь занимались электромузыкой, искусством частью сегодняшнего, но большей частью завтрашнего дня. Леня знал, что сейчас в школе проходил прием в классы сверхновейших, только что созданных экспериментальных инструментов - электроскрипки и электровиолончели. О перспективах развития новых инструментов, о людях, играющих на них, можно было, наверное, написать неплохой материал.