Петер Жолдош - Возвращение «Викинга»

Он смотрит на меня страшно удивленными глазами, видно, считает меня призраком:

— Андрей, не узнаешь?!

Потом, когда этот великий день перешел в область воспоминаний, возвращение представлялось мне смертельной гонкой; я дотягиваюсь до финишной черты, и меня подхватывают руки такого родного, такого земного человека…

Еще помню, как подумал: все, я дома, больше ничего не надо, я среди своих, и что бы дальше ни случилось, мы снова вместе, мы снова одна команда.

— Андрей, я чувствую, что могу выключиться, с трудом стою на ногах. Хочу уснуть и спать двое суток… Там, в моей лодке, туземец. Зовут Ного. У него тяжелые, запущенные раны. Во что бы то ни стало его надо спасти. Пусть наши медики займутся… Почему ты здесь один? Где остальные?

— Ни о чем не беспокойся! Все наши в городе, я связался с ними. Скоро будут здесь…

— Андрей, надо спасти туземца! Любой ценой!..

— Все будет сделано, дружище! Выглядишь ты, конечно, не ахти… Усаживайся в это кресло. Тебя надо привести в порядок…

Что там еще говорил Андрей, не знаю. Нервная разрядка обрушилась на меня, как горный обвал, и погребла под толщей сна. Что происходило дальше, пока я спал, передаю со слов моих друзей. В хронологическом порядке.

Через полчаса все астронавты были в сборе на борту «Викинга». Они стояли вокруг меня, спящего в кресле, заросшего длинными волосами, донельзя ободранного, истощенного до невероятия, в шрамах, и с трудом соглашались, что это несчастное существо, состоящее из одних костей и тощей кожи, — Грегор Ман.

— А что за туземец, там, в лодке? — спросил Марк у Андрея.

— Его спутник. Грегор очень беспокоится о нем. Просил, чтоб медики занялись им.

— Он человек? — недоверчиво спросил Марк.

— Трудно сказать, — ответил Андрей. — Очень смахивает на гориллу.

— Он такой огромный, что поднять его, неподвижного, по веревочной лестнице невозможно, — сказал Марк, — да он и в люк не влезет. Мишель пусть займется Грегором, а Вэл — гориллой… Ну, скажу я вам, и чудеса! Кто бы мог подумать, что мы снова увидим нашего Грегора! Надо его быстро поставить на ноги.

Вэл приготовил необходимые инструменты и препараты и вышел из «Викинга». С высоты мостика он некоторое время рассматривал моего спутника. Со словами «Как будто человек!» он ступил на борт нашей лодки и удивился, что она довольно устойчива. Проверил пульс, сделал несколько инъекций и только после этого занялся раной. Сначала снял вокруг нее волосы и хорошо промыл. Затем длинным разрезом — от одной до другой — вскрыл мякоть, очистил от гноя… Ного пришел в чувство, когда были наложены на рану швы. Вэл забинтовал бедняге предплечье и оставил его в лодке, предварительно сделав ему инъекцию снотворного.

Пока я спал, Мишель сделал предварительное обследование моего здоровья. Нашел аритмию. Но самое серьезное — это глубокое истощение организма:

— Думаю, что через пару недель Грегор будет практически здоров. Сильное истощение сказалось на работе сердца, думаю, это тоже поправимо…

Проспал я около двух часов. Благодаря Мишелю, я проснулся вполне здоровым человеком, если судить по самочувствию. А что касается истощения, то оно излечивается соответствующей диетой и терапевтическими способностями Мишеля и Вэла. Особых проблем не возникло, чему я очень обрадовался, так как сразу смог включиться в жизнь коллектива.

Когда я открыл глаза, увидел знакомую кают-компанию и всех моих друзей. Представляю, какими глазами смотрели они на меня, пока я спал, если и сейчас не скрывают потрясения. Когда я уходил с Амаром, я весил больше 70 килограммов, а сейчас… Мне самому неловко смотреть на свои тощие ноги, тощие руки; на ребра, выпирающие из грудной клетки.

— Что там с моим спутником? — спрашиваю медиков. — Кстати, его зовут Ного.

— С ним все в порядке, — отвечает Вэл. — Рана запущена, но заражения крови нет. Выздоровеет.

— Грегор, — сказал Марк, — мы еще успеем обменяться подробной информацией о том, что с нами произошло. Скажи только, что случилось с Амаром?

Я рассказал. Несколько минут все молчали, каждый для себя переживая трагедию нашего товарища. Потом я коротко рассказал о своих скитаниях в центральной части материка, о Ного и жизни плоскоголовых. Смею думать, что никто из моих друзей до сих пор не слушал кого-либо с таким напряженным вниманием, с каким они слушали меня. Пленение гладкокожего и его рассказ о городе и «Викинге», благодаря чему мой побег и последующий поиск корабля оказались успешными, граничило с чудесами…

Рассказывая, я ходил по кают-компании, притрагивался к приборам, вглядывался в лица моих друзей. Никто не изменился, чего не скажешь обо мне. Андрей, глядя на мои шрамы и худобу, сказал, что сейчас мне в самый раз оказаться бы в Доме Тишины. С этими словами он берет меня за плечи и ведет в ванную. Там я замираю на полуслове, увидев незнакомца с безумным взглядом. Когда я начинаю понимать, что стою перед зеркалом, моя растерянность не проходит:

— Господи, это я?

— Другого Грегора у нас нет, — отвечает Андрей и берет в руки машинку для стрижки волос. Пока он снимает с меня первичные признаки моего одичания, я рассматриваю в зеркале мосластые ноги, крючковатый нос, изрезанную множеством морщин кожу лица…

— Слава богу, вы все живы. Но как вы оказались в этом краю? Почему не отремонтировали «Викинг»?

— Эта история не короче твоей, — ответил мой «парикмахер», — со временем все узнаешь. Все новости для тебя надо дозировать… — Он продолжает снимать с меня прядь за прядью.

Подходит Мишель и делает мне инъекцию под лопатку. Еще одну — в мышцу плеча. Затем теплая вода и душистый шампунь смывают с моей внешности видимые следы одичания. Укутанного в ванную простыню Мишель усаживает меня в кресло и заставляет проглотить содержимое небольшого тюбика. После этого оба медика выходят к Ного.

Марк продолжает пристально всматриваться в мое лицо. Уж не считают ли меня психом? Я вижу, что за молчаливым вниманием командира прячется какое-то сомнение. Они с Мишелем иногда перебрасываются странными взглядами. Мишелю я верю — он очень порядочный молодой человек. В свою очередь и я начинаю пристальнее вглядываться в моих друзей. За четыре года жизни среди дикарей поневоле станешь психологом. По малейшим изменениям в лицах, взглядах, жестах Крири и Вру я угадывал все, что они думали. Это в какой-то море компенсировало мне незнание языка.

Марк, рассматривая меня с таким вниманием, небось, думает — жилец ли я на этом свете? Все, что он видит в моем облике, наверное, подтверждает: не жилец! Это изможденное тело израсходовало, как говорят инженеры, свой ресурс. Ха-ха. Плохо же вы меня знаете, друзья мои!

— Марк, что тебя смущает? Ты смотришь на меня такими глазами, будто я сию минуту должен составить завещание. А я, между тем, чувствую себя отлично. Мне не терпится пойти с вами в город. Андрей сказал, что вы там теперь живете.