Дэвид Клири - «Если», 1996 № 12

Олег ДОБРОВ

-----------

Алексей КАЛУГИН

ЛАБИРИНТ

Москва: «Армада», 1996. — 424 с. с илл.

(Серия «Фантастический боевик») — 45 000 экз. (п.)

=============================================================================================

Надеюсь, что автор не обидится на меня, если предположу, что от его «Лабиринта» тянутся нити по крайней мере к двум романам — к классическому «Дню триффидов» Д. Уиндема и недавним «Гонкам с дьяволом» В. Кузьменко. На Землю обрушивается страшная беда, к которой человечество оказывается неподготовленным. Но, несмотря на разруху, панику, хаос, находятся, как принято говорить, неформальные лидеры, которые не сдаются, не складывают молитвенно руки, а смело берут на себя ответственность за судьбы растерявшихся или беспомощных. И насколько же эти энергичные, неравнодушные парни оказываются по-человечески богаче, живее, душевно ближе нам, чем здоровенные дуболомы, размахивающие мечами или бластерами, герои не в меру расплодившихся боевиков и триллеров. Узрев эти слова на обложках, мы предупреждены, что нас ждет нечто кровавое и низкопробное. А Калугин написал серьезную книгу.

Из прочитанного за последнее время это одна из немногих фантастических книг, автор которой отдает себе отчет в том, что литературные персонажи обязаны обладать характерами. Запоминается фигура Баслова, самоотверженного, но в страстном желании не сдаться, не покориться, временами забывающего об ответственности, которую сам же возложил на себя. Тупоголовый, высокомерный инспектор Серегин; немного более стандартный, но все же резко очерченный главарь религиозной секты Кул… Жаль, что отважных и находчивых Кийска и Киванова с трудом можно отличить друг от друга… Так что резервы для роста у молодого литератора, несомненно, есть.

Фабула романа Калугина не вполне прописана. Мы так и не узнаем, что же это такое — загадочный и всемогущий Лабиринт. Каковы его цели или цели его творцов, если они существуют? Можно ли найти смысл (хотя бы и нечеловеческий) в его действиях, если он сначала открывается перед людьми, потом губит их, потом захватывает Землю и переиначивает на свой лад? Зачем он жестоко преследует беглецов, а потом выводит их к цветущей планете из гибельного болота, куда сам же загнал?

Возможно, автору нравится его оригинальная выдумка. Но я подозреваю, что Лабиринт стал для него самоцелью. А самоцель — это пустышка. В «высокой» фантастике за самой невероятной ситуацией всегда скрывается второй план, благодаря которому она становится своеобразной моделью нашего существования. Понятно, зачем Уэллс отправил на Землю агрессивных марсиан. Нетрудно объяснить, символом чего служат экзотические уиндемовские кустики. А вот для чего нужен автору и мне, читателю, Лабиринт, я не знаю. И мне кажется, автор не знает этого тоже.

Всеволод РЕВИЧ

В 10-м номере «Если» за этот год мы рассказали нашим читателям об истории зарубежных литературных премий, присуждаемых за работы в области НФ и фэнтези. Сегодня мы предлагаем вам материал о российских фантастических премиях.

Фалерой называлась нагрудная бляха римского легионера. Фалера была наградой за доблесть. Учение о наградах называется фалеристикой.

«Премии литературные — установленное во всем мире поощрение (материальное и почетное — отзывы, дипломы и пр.) наиболее выдающихся лит. произведений, созданных за определ. срок, в разных жанрах. П.л. учреждаются гос-вом, науч. учреждениями, проф. объединениями деятелей лит-ры, издательствами, редакциями журналов и газет, частными лицами. Присуждение премий производится решением жюри, обычно состоящим из авторитетных деятелей культуры».

Так «Краткая литературная энциклопедия» определяет суть и порядок присуждения наград за достижения в области изящной словесности. Конечно, именно так и должно быть. В идеале. Но у нас, в стране долго и успешно побеждавшего культуру пролетариата, все было по-другому. Ленинские премии в области литературы, Государственные (бывшие Сталинские), имени Ленинского комсомола и другие далеко не всегда отражали вклад лауреата в отечественную культуру. Давались они не за выдающиеся достоинства произведений, а за идеологическую службу автора, соответствие его творчества канонам социалистического образа жизни или за совокупность заслуг перед властью. Что же касается фантастики, то этот вид литературной деятельности вызывал у чиновников от искусства неизменно глухое раздражение самим фактом своего существования. Потому все награды, которые вручались отечественным фантастам, получены ими за достижения в других областях — например, И. А. Ефремов и К. Булычев стали лауреатами Государственных премий СССР за (соответственно) палеонтологию и кинодраматургию, а Е. Л. Войскунский награжден медалью А. Фадеева за реалистическую прозу о войне.

Однако благодаря самоотверженной настойчивости редакции журнала «Уральский следопыт» и некоторых писателей два «Ф» — фантастика и фалеристика — наконец-то встретились. В 1981 году у советской фантастики появилась первая литературная награда, приз «Аэлита» (название — отголосок послеоттепельных романтических настроений в обществе, когда «Аэлитами» называли кафе и стиральный порошок, а «Алыми парусами» — духи и конфеты). Учредителями премии стали Совет по приключенческой и научно-фантастической литературе Союза писателей РСФСР и журнал «Уральский следопыт»; в состав жюри «первого набора» входили главный редактор «УС» С. Мешавкин и председатель Совета С. Абрамов, а председателем жюри был летчик-космонавт О. Макаров. Свердловский писатель Ю. Яровой придумал, как должен выглядеть приз, изготовленный затем свердловскими камнерезами М. Надеенко и В. Саргиным. Приз представлял собой спираль, поддерживающую шарик из горного хрусталя (использовались также обсидиан, яшма и халцедон).

По статусу премия должна была вручаться за лучшее произведение отечественной фантастики года. Таковым в

1980 году была единодушно признана повесть А. и Б. Стругацких «За миллиард лет до конца света». Но Стругацкие — абсолютные лидеры советской НФ — не могли получить приз первыми в обход А. Казанцева, которого власти любили за неустанную лояльность и многолетние идеологические заслуги. Ситуация была разрешена с большевистской прямотой: в 1981 году — первый и последний случай в истории «Аэлит» — приз был вручен сразу Стругацким (за «Миллиард лет…») и Казанцеву, за «долгую и плодотворную работу в жанре» (хотя такая формулировка противоречила статусу премии).