Журнал «Если» - «Если», 2012 № 01

Вот что нужно. Позвать парней-ремонтников, и пусть они изобразят охранников из местной службы безопасности. Для этой роли сойдут даже его шеф-повар и крупье из казино (пока на ней будет блузка). Они окружат этих ужасных людей и загонят их на корабль. И если они там умрут, то умрут. У него свело желудок.

Может быть, если они все умрут, то он сумеет отправить корабль в самый темный и далекий космос. Поставит его на автопилот, и пусть он валит отсюда. У Хансейкера ненадолго даже поднялось настроение. Потом он вспомнил, что уже снял деньги с их счетов. А запись об этих операциях уничтожить не может. И запись докажет, что они были на станции.

Проклятье. Он даже не представлял, что делать дальше.

Ричард помог Анне Марии отвезти труп в медицинское крыло. Ему уже осточертело таскать трупы. Это уже пятый — и единственная женщина, с кем он не был знаком при жизни.

Медицинское крыло располагалось в самой отдаленной части станции и, безусловно, не заслуживало названия «крыло». В лучшем случае это был медицинский отсек — несколько комнатушек, пристроенных к станции.

На одном из столов лежало обнаженное тело Агаты Кантсвинкль — еще один образ, который никогда не изгладится из его памяти. К его удивлению, два других тела с корабля лежали в прозрачных холодильных боксах и через два дня после смерти выглядели не хуже, чем при жизни. Он переложил Диллит на ближайший стол и с облегчением размял мышцы.

— Спасибо, — сказала врач тем тоном, который профессионалы используют, намекая: ты свою работу выполнил, а теперь проваливай отсюда.

Что он и сделал.

И, выйдя в коридор, осознал, что до сих пор вел это расследование совершенно неправильно. Он искал общие связи, мотив. А уж ему-то лучше, чем кому-либо, следовало знать, что мотив значит намного меньше, чем это изображают в детективах.

Мотивом большинства его первых убийств было то, что мать нанимала его сделать эту работу. Последние убийства он также совершал, потому что мог на них заработать. И только у первого был реальный мотив: тот человек убил его отца и погубил жизнь Ричарда. Ему нужно искать не мотив. Надо искать опыт. Технический опыт. По системам жизнеобеспечения.

Он торопливо зашагал к вестибюлю, надеясь, что в паршивой и устаревшей базе данных Хансейкера найдется достаточно информации, чтобы решить эту задачку.

Истерики у нее не было. Если бы она закатила истерику, Хансейкер справился бы. Его этому обучали. В отелях высокого класса гости нередко закатывают истерики из-за всяких пустяков. А здесь, в отеле откровенно не шикарном, люди впадают в истерику… ну, просто потому, что они здесь.

У Сьюзен Кармайкл были причины для истерики. Она могла бы умереть в том номере, если бы Хансейкер ее не переселил. Но она к тому времени уже поняла, что может умереть, и вела себя спокойнее Хансейкера.

Она даже нашла способ связаться с отцом, настолько знаменитым вице-адмиралом, что даже Хансейкер о нем слышал. И отец выслал корабль, который будет здесь ровно через восемнадцать часов вместе с какой-то «поддержкой», которая решит проблему. Что бы это ни значило.

Но в свой номер она не вернется. И в любой другой тоже.

Ей хотелось остаться с Хансейкером — ей почему-то казалось, что Хансейкеру ничего не грозит. Он сидел в своем кресле возле стены, не знающий, где опасно, а где нет. А она — у его рабочего стола, как будто принимала гостей вместо него.

Он все еще обсуждал с ней, стоит ли эвакуировать всех остальных из номеров, когда ворвался Айликов.

— Мне нужна твоя база данных, — заявил он.

— А куда подевались «пожалуйста» и «спасибо», — буркнул Хансейкер и протянул ему планшет.

Айликов проигнорировал его замечание, но бросил взгляд на Кармайкл. Похоже, он не очень удивился, обнаружив ее здесь. Затем прислонился к столу и начал потрошить базу, работая пальцами с такой скоростью, какая Хансейкеру и не снилась.

Пока Ричард работал, все трое молчали. Кармайкл наблюдала за ним. Хансейкер приглядывал за дверью и лестницей, хотя недавние события и показали, что толку от этого никакого. Тут Айликов взглянул на Кармайкл:

— Вы с Агатой когда-нибудь оставались наедине?

— Здесь? — уточнила она.

— На корабле.

Она опустила глаза:

— Я как-то раз с ней поговорила. После того инцидента… ну, сами знаете. Мне стало ее так жаль, что…

— Какого инцидента? — прервал ее Хансейкер. Это не стало бы его делом, если бы все события ограничились кораблем, но корабельные проблемы захлестнули его маленький курорт, и он решил, что имеет право знать.

— На корабле мы обедали по расписанию. Нас кормили в одно и то же время, а столовая была не очень большая. Нам пришлось узнать друг друга довольно близко, а это не всегда хорошо.

Айликов кивнул, но головы не поднял — он слушал, продолжая копаться в базе.

— Короче говоря, после смерти профессора Грове мы были очень взвинчены, и Агата завела разговор о том, что нам нужно выбрать человека, который бы нас возглавил и не допустил, чтобы стало еще хуже, и это окончательно достало Бантинга. Он заявил ей, что она любопытная и заносчивая старуха, которая понятия не имеет, как общаться с людьми, даже если ее этому специально учили, и что она, безусловно, не может ничего возглавлять, и он не верит ни одному ее слову, и… — Сьюзен покачала головой. — Поначалу я с ним соглашалась, она была женщина неприятная, и я отдала бы что угодно, лишь бы общаться с ней как можно меньше, но он все не замолкал, и к концу она выглядела совсем растоптанной.

Теперь Ричард оторвался от планшета. Хансейкера ее рассказ тоже удивил. Он просто не мог представить морально растоптанную Кантсвинкль.

— Я дождалась, пока все ушли, — продолжила Сьюзен, — и сказала ей, что у всех сейчас нервы на пределе, но Бантинг не имел права так обрушиваться на нее, а она расплакалась, и мне стало очень неудобно. Я отвела ее в каюту и посоветовала отдохнуть. Сказала, что к утру все наладится, и ушла.

— И что потом? — спросил Хансейкер, ожидая продолжения.

— Потом мы обнаружили тело Тристы и пожар и едва смогли выжить.

— У меня сразу же создалось впечатление, что вы не хотите общаться с мисс Кантсвинкль, — заметил Хансейкер.

Сьюзен взглянула на него с удивлением:

— Я старалась этого не показывать.

— Вы всячески избегали ее во время регистрации, — напомнил Хансейкер.

Сьюзен опустила глаза и вздохнула.

— Она была очень прилипчивая. Во время того спора я вдруг поняла, что она такая напыщенная из-за своего одиночества, и я допустила огромную ошибку, попытавшись ее утешить. Окажись этот полет нормальным, я не смогла бы отделаться от нее до самого конца.

— Если бы это был нормальный полет, — вставил Айликов, — то вы вообще бы с ней не заговорили.