Джон Кэмпбелл - Лунный ад

Пленник повиновался. Бумага, капля жидкости из маленькой черной коробочки, быстрое движение, искры, и наконец — пламя! Человек поднял горящую бумагу, чтобы было лучше видно.

Студент смотрел на чудо быстрого окисления, упиваясь зрелищем, пока бумага не прогорела. Вода смыла меловые буквы с окна. Он написал другую записку: «Это огонь дает вам металл, машины, энергию — все что у вас есть?»

Если бы раньше Клифорд Родни смог представить подобную встречу, она его, конечно, поразила бы. Но он не мог даже предположить, что именно вызовет его удивление. Реальная правда была гораздо более удивительной, чем он мог представить.

Перед ним находилось создание, имеющее много общего с морскими животными — пульсирующие жабры, колышущиеся щупальца — органы, используемые в среде, совершенно чуждой тем формам жизни, которые обитают среди воздуха и солнечного света.

У этой твари было даже выражение лица — если можно так выразиться, — обманчивую бессмысленность которого нарушал только холодный блеск больших глаз. И еще мелок, зажатый в щупальцах, которым он выписывал английские слова, показывающие достаточное овладение этим человеческим достижением.

Клиф почти забыл, что его самого окружают одни загадки. Сон освежил его; и хотя он чувствовал боль во всем теле и его по-прежнему мучил холод, он не лишился присущей ему изобретательности и способности к анализу.

Он искал какой-то способ ответить своему собеседнику. Его внимание привлекла небольшая часть пола, покрытая тонким слоем морского песка. Пальцем он начертил на нем слова: «Да. Огонь вывел нас из каменного века и помог достичь нынешнего уровня. Ты правильно истолковал его пользу для нас, друг. Каким образом?»

Быстро движущиеся щупальца написали ответ: «У меня есть переведенные книги — человеческие книги. Я читал про огонь. Но мы никогда его не добывали. Мы сможем добывать огонь из электрических искр — скоро».

Родни с любопытством и страхом смотрел в блестящие глаза овоида. За ними, он знал, находился развитый мозг, мощь которого, возможно, была увеличена трудностями, с которыми тот сталкивался и которые преодолевал. Истина, скрытая за интригующими надписями, постепенно формулировалась в его сознании.

Он разровнял песок и начертил: «У вас есть электричество, стекло и даже что-то вроде радио — и нет огня. Здесь слишком влажно для огня; но как вы все-таки всего этого достигли? И ты пишешь, как человек, — каким образом?»

Студент предпочел сначала ответить на последний вопрос. «Я подражаю человеческой письменности, — написал он. — Я должен так делать — иначе ты меня не поймешь. Стекло, электричество, связь пришли от животных. Почти все пришло от животных. Мы производим животных различных видов. Мы развивали полезные навыки в разведении животных — уход за ними, селекцию, скрещивание, — долго… в течение веков».

Это было подтверждение туманной теории, которую Клиф пытался для себя сформулировать. Столкнувшись с невозможностью использования огня в своей среде обитания, морской народ пошел по другому пути — контролируемой эволюции.

Клиф вспомнил, каких результатов достигли такие люди, как Лютер Бёрбанк, экспериментируя с растениями. Подобные чудеса, правда в меньшей степени, делали на Земле и с животными. Здесь, в глубинах Атлантики, то же знание использовалось и развивалось веками!

Ничем не показывая своего волнения, Клиф начертил еще одну надпись на песке: «Электричество из живой плоти, из видоизмененной мускульной энергии, как у электрического угря или ската? А стекло из… чего?»

На поверхности купола появился ответ: «Стекло тоже от животного — от моллюска — вкладывается и выращивается, как жемчужина в раковине моллюска. И принимает такую форму, какую мы захотим. Электричество как у угря или ската? Да, я читал об этом. У нас есть животные, похожие на них, — только намного больше. Животные воюют за нас, убивая с помощью электричества. И мы получаем… электрические батареи… металл с затонувших кораблей. Стержни… протоплазму…»

Черные щупальца Студента дернулись и заколебались в неуверенности, когда он подыскивал слова, которые бы выразили его мысли о странной чудовищности чуждого ему мира.

Но Клифорд Родни узнал уже достаточно, чтобы самому догадаться: «Ты имеешь в виду, — написал он, — что вы открыли путь производства постоянного тока из живой протоплазмы? Своего рода изолированный электрический орган с металлическими деталями и сетью, чтобы проводить энергию?»

«Да».

Клиф быстро обдумал это. Такая протоплазма нуждается только в еде, чтобы функционировать, и, возможно, сама добывает себе пищу из органической взвеси в морской воде.

«Замечательно! — нацарапал он. — А связь? Животное, которое служит радио, — расскажи мне об этом!»

Студент сконцентрировал все свои силы, чтобы сформулировать достойный ответ. Он начал писать медленно, неуверенно, потому что мыслил по-другому, потому что приходилось оперировать непривычными для него понятиями и терминами. Чтобы человек мог его понять, ему приходилось пользоваться фразами и выражениями из прочитанных книг.

«Это то же самое, — начертил он. — Особенность, развитая для нашей пользы. Мы давно изучали этих животных. Мы открыли, что они могут… общаться… на… огромных расстояниях. Мы улучшили… увеличили их силу с помощью… с помощью…»

«С помощью отбора из поколения в поколение тех особей, чья сила была больше, чьи способности оказывались лучше, — подсказал Клиф. — Таким образом способности этих созданий, передающих информацию, существенно возросли. Правильно?»

«Да. Правильно, — написал Студент. — Теперь мы пишем послания на теле этих животных. Раздражение стимулирует импульсы… которые проходят через нервные клетки кожи, через мозг, через… коммуникативные органы. Другие создания, далеко отсюда, воспринимают эти импульсы. А затем снова — коммуникативные органы, нервные клетки кожи, люминесцирующие клетки. Это светящиеся клетки, которые… которые…»

Клиф понял странное объяснение, и его быстрый аналитический ум постиг идею, которую Студент пытался выразить.

«В результате люминесцирующие клетки животных-приемников, настроенные на люминесцирующие клетки передающих животных, стимулируются настолько, что излучают свет. Тогда символы становятся видимыми на спине принимающего животного в том виде, какой вы им придали. Верно?»

«Верно», — написал овоид.

Тогда Родни нацарапал на песке еще одно слово: «Подожди». В течение минуты или двух он разбирал обломки, сваленные под окном, и строил из них пирамиду. Затем, вооруженный куском доски и карандашом, найденным в кармане комбинезона, вскарабкался наверх.