Элеонора Мандалян - Встреча на Галактоиде

- А это кто?

- Собака наша. Спаниель. Он злился на нее, огрызался, но не трогал. А сегодня не удержался и вот... перекусил лапу. - Девочка заплакала.

- Куда же ты с ней теперь?

- В соседний поселок. Там, говорят, ветеринар есть. Только далеко, километров десять отсюда.

- А почему пешком, а не на велосипеде?

- Шина спустила. И потом, на велосипеде трясет по такой дороге, ей было бы больно.

- И ты дойдешь? - удивился Карен.

Девочка зло посмотрела на него и прибавила шагу.

- Отстань. Мне некогда.

Карен остановился и долго смотрел на мелькавшие босые пятки, на деловито раскачивающуюся косу. Он не заметил, как снова стал невидимым.

Уже дома, на своей постели, Карен обратился к двойнику:

- Теперь, если я спрошу маму, помнит ли она мальчика, приставшего к ней на поле, что она мне ответит?

- Ничего. Она забыла о тебе, как только ты отошел.

- А ворону ей вылечили?

- Вылечили.

- Давай еще куда-нибудь махнем, - вошел во вкус Карен.

- Так ведь ты - болтун. Ты все матери рассказываешь, а это уже полное нарушение всяких правил. Люди не должны знать, что у них есть двойники, разгуливающие во времени.

- Не болтун я вовсе, - рассердился Карен. - Я ведь после первого путешествия решил, что мне все приснилось. А теперь ни слова. Клянусь!

- "Ни слова"... - передразнил двойник. - А твоя мать сегодня весь день пыталась понять, как ты узнал про ската и затрещину... Смотри, меня подведешь, и тебе не поздоровится. Мы ведь с тобой друг без друга...

- Знаю-знаю. Поехали!

...Карен очутился в красивом старинном парке с могучими развесистыми лиственницами, мраморными скульптурами вдоль аллей и фонтанами. Парк начинался на возвышении и террасами спускался к реке. На верхней террасе виднелся желто-белый дворец, увитый диким виноградом.

По аллее шли двое - девушка с распущенными волосами и черноволосый юноша. Они держались за руки, то и дело заглядывая друг другу в глаза.

Карен последовал за ними. Они обогнули круглую площадку с мраморным фонтаном. Вокруг цвели розы всевозможных цветов и оттенков: чайные, палевые, пунцовые, желтые, белые.

- Сколько роз! - сказал юноша удивительно знакомым голосом.

- А мне больше нравятся водяные лилии, - отозвалась девушка. - Пойдем к реке. Их там пропасть.

Карену очень хотелось увидеть их лица, но юноша и девушка уже сбегали по разбитым, проросшим травой ступенькам - не обгонишь.

- Ну, кто поплывет за лилиями? - подзадоривала девушка своего спутника насмешливо-веселым голосом.

Карен наконец увидел ее лицо. В мамином альбоме много фотографий ее молодости, но девушка, которую он сейчас видел, была совсем другая: задорная и непоседливая, насмешливая и еще... упрямая.

- Сезон купаний прошел, - сказал юноша. - К тому же там тина и водоросли. Запутаться в них было бы неприятно. - Он передернул плечом и попросил: - Давай обойдемся без лилий.

Юноша был худой, с узким, заостренным к подбородку лицом, с добрыми шоколадного цвета глазами... Карен зачарованно смотрел на него. И, не удержавшись, мысленно потребовал у двойника: "Хочу, чтобы меня увидели!" "Нельзя". - "На минуточку. Интересно, узнают они меня?" Двойник недовольно вздохнул: "Вот упрямец!"

...Карен подошел сзади и будто случайно задел юношу. Тот рассеянно обернулся:

- Тебе чего, мальчик?

Девушка тоже бросила мимолетный взгляд в его сторону:

- Смотри, какой голубоглазый... - И тут же, забыв о нем, обратилась к своему спутнику: - Опасно, говоришь? А может, боишься костюм измять или простудиться?

"Не признали, - разочаровался Карен - и исчез, не вызвав даже переполоха. - Эх, вы, родители..." - Он и сам не подозревал, что его это так обидит.

А девушка вмиг скинула легкое платье и босоножки и, веером разбрызгивая воду, ворвалась в мирно текущую реку. Не дожидаясь глубины, она плашмя бросилась на воду и поплыла, ритмично вскидывая руки.

Река была не очень широкая - старое русло Москвы-реки. На противоположном берегу виднелось скошенное поле и островок леса. Берега заросли кустарником, а вода зацвела. То там, то здесь вспыхивали белые и желтые кувшинки на широких лакированных блюдечках листьев. Но кроме кувшинок, из воды торчали остренькие стебли водорослей, предупреждая, что река в этом месте заболочена...

Еще несколько взмахов, и девушка у цели. Ухватившись обеими руками за уходящий в глубину стебель, она потянула его на себя. Но стебель не только не поддался, но и ее потащил под воду. Девушка захлебнулась, барахтаясь, запуталась в водорослях. Ее голова снова и снова исчезала из виду, а руки беспомощно пенили воду.

Карен, с ужасом наблюдавший за ней, не сразу заметил, как юноша, скинув только туфли, бросился на выручку. Несколькими сильными, уверенными гребками он настиг ее, подхватил... Теперь они приближались к берегу, он брассом впереди, она - сзади, держась за его плечи. В зубах юноша держал злосчастную белую кувшинку.

Он помог строптивой подруге выбраться на берег и вручил ей кувшинку. Затем, отвернувшись, снял намокшие брюки и рубашку и стал выжимать из них воду. Девушка оделась. Чувствуя себя виноватой, тихонько подошла и поцеловала его в щеку. Юноша выпрямился, выронив из рук отяжелевшие от воды брюки, с доброй улыбкой посмотрел ей в глаза.

...Карен долго еще блаженно улыбался, лежа в постели, не зная, что улыбается точно так же, как его отец. Двойник помог ему поскорее уснуть, но весь следующий день на уроках, на переменках и по дороге домой он думал о двух влюбленных у незнакомой реки, думал радостно и удивленно. Ему всегда казалось, что отец и мать любят только их с братом, что для того они и созданы, чтобы заботиться о них, растить, воспитывать... пусть даже наказывать. И может быть, впервые за десять лет своей жизни Карен понял, что родители любят еще и друг друга, что у них есть своя собственная жизнь. И странно, он не почувствовал себя обделенным.

Вечером, когда папа устроился с газетой перед телевизором в своем неизменном кресле, мама еще возилась на кухне с посудой, а брат убежал на целый вечер, Карен неслышно проскользнул в столовую и остановился в дверях, глядя на отца совсем иначе, чем обычно, будто видел его впервые.

Отец, не замечая присутствия сына, шуршал ворохом газет, профессиональным взглядом находя нужное и оставляя без внимания второстепенное, одновременно прислушиваясь к бодрому голосу диктора. Густые черные волосы того юноши теперь отступили к затылку, обнажив округлую умную макушку, и кое-где поседели. Животик объемисто выступал под тренировочным костюмом. Кожа у подбородка и под глазами ослабла - лицо утратило юношескую заостренность. Зато шоколадные глаза в окружении морщинок приобрели успокоенность и мудрость. Карен стоял и стоял у двери и не мог отвести от отца взгляд. Ему казалось, что за эти минуты он повзрослел на несколько лет и узнал о жизни гораздо больше, чем за все прошедшие годы.