Джеймс Уайт - Звездный врач

А вот Конвей на экран смотрел с огромным интересом.

Он с него глаз не спускал, хотя на этот раз манипуляторы Коун осторожно раздвинули волосы у него на макушке. Обращаясь к Брейтвейту, Конвей сказал:

– У этих окаменелостей такой вид, будто они разодраны на части. Готов побиться об заклад, если дать вашему компьютеру команду реконструировать один из скелетов, а потом добавить к этой реконструкции данные, полученные при физиологическом обследовании Коун, то мы увидим вполне узнаваемого доисторического ФОКТ. Но что это за… овощ-переросток, который как бы висит посреди других окаменелостей?

Вейнрайт рассмеялся.

– Я, между прочим, очень надеялся, что на этот вопрос мне ответите вы, доктор. Эта штука напоминает деформированную розу без стебля, по краям лепестков которой растут не то шипы, не то зубы, и ещё она жутко большая.

– Странная форма, – негромко проговорил Конвей, в то время как гогаесканка переключила своё внимание на его руку. – Будучи подвижным обитателем океана, это существо, по идее, должно было иметь плавники, а не конечности, но тут нет никаких признаков обтекаемости и даже осевой симметрии, и…

Конвей не договорил – ему пришлось ответить на вопрос Коун касательно волосков, росших у него на запястье. Кроме того, он решил ещё сильнее воодушевить гоглесканку и предложил ей выполнить несложную хирургическую процедуру. Процедура заключалась в удалении части волосков и взятии тонкой иглой, соединенной со сканером, небольшого количества крови для анализа из капиллярной вены на запястье Конвея. Он заверил Коун в том, что процедура эта для него совершенно безболезненна и не принесет ему никакого вреда даже в том случае, если гоглесканка разместит иглу не слишком точно.

Конвей объяснил целительнице, что такие процедуры выполняются в Главном Госпитале Сектора каждый день в неисчислимом множестве при обследовании самых разнообразных пациентов. Он рассказал Коун о том, что последующий анализ проб крови позволяет врачам многое понять о состоянии больного, что в большинстве случаев именно результаты анализа крови служат руководством для назначения соответствующего курса лечения.

Конвей, уговаривая Коун, объяснил ей, что непосредственный контакт с ним при произведении этой процедуры у неё будет минимальным, так как она будет пользоваться сканером, тампоном, ножницами и шприцем. Не забыл он упомянуть и о том, что точно так же будет строиться процедура и в том случае, когда он – с разрешения гоглесканки, разумеется, – возьмет кровь для анализа у нее.

Пожалуй, Конвей всё-таки поторопил события. Коун отшатнулась и начала пятиться и пятилась до тех пор, пока не прислонилась спиной к закрытой двери запасного выхода. Она постояла там некоторое время, шевеля вздыбленной шерстью, вновь ведя непримиримый бой со своими инстинктами, но в конце концов вновь медленно приблизилась к носилкам. Ожидая, когда гоглесканка заговорит, Конвей вернулся взглядом к экрану, на котором мало-помалу возникала удивительная по живости картина.

Лейтенант вывел на дисплей все сведения о ФОКТ вкупе с данными, собранными им ранее, о доисторической подводной растительности Гоглеска.

Ископаемые останки, реконструированные компьютером в виде несколько уменьшенных копий современных гоглесканцев, лежали поодиночке и небольшими группами посреди слегка покачивающихся водорослей, освещенные лучами солнца, проникавшими сквозь толщу морской воды, поверхность которой волновала легкая рябь. Вот только громадному, похожему на розу объекту, располагавшемуся в центре экрана, явно недоставало каких-то деталей. Воображение Конвея уже начало дорисовывать эти детали, когда Коун вдруг неожиданно обратилась к нему.

Гоглесканка по-прежнему не обращала никакого внимания на экран.

– А если бы этот тест был болезненным, – спросила Коун, – как выглядела бы процедура тогда? Не было ли бы предпочтительно в нынешних обстоятельствах вам произвести эту процедуру самостоятельно?

«Доверяй, но проверяй – вот у неё какой девиз, у этой Коун», – подумал Конвей, изо всех сил сдерживая смех.

– Если предполагается, что процедура может оказаться болезненной, – ответил он, – тогда берётся немного содержимого из одного из флаконов с наклейкой в виде желтых и черных диагональных полосок. Это содержимое вводится иглой в место взятия пробы. Объём содержимого зависит от ожидаемой продолжительности и степени дискомфорта.

Во флаконе, – продолжал Конвей, – содержится вещество, являющееся обезболивающим для представителей моего вида. Кроме того, оно вызывает расслабление мышц. Но в данном случае в его применении необходимости нет.

Инструктируя Коун в том, как правильно произвести забор крови для анализа, Конвей пытался внушить гоглесканке, что эту процедуру всегда проще поручить выполнить кому-то другому, а не производить её самолично. Он не стал упоминать о том, что, если бы хотел взять немного крови для анализа у Коун, для начала ему пришлось бы проверить, согласуется ли препарат во флаконе с черно-желтой этикеткой с метаболизмом ФОКТ, да и не только этот препарат, но и другие средства этого ряда из аптечки, которую Конвей захватил с собой. Если бы какое-то из этих средств оказалось подходящим и если бы у Конвея возникла возможность ввести его гоглесканке, он бы её не только анестезировал, он бы её хорошенько транквилизировал и тогда смог бы запросто взять для анализа не только кровь. «Расслабленные мышцы, – думал Конвей, вновь вернувшись взглядом к экрану, – какая это прелесть по сравнению с мышцами, сведенными спазмом!»

У крупного объекта в центре экрана недоставало симметрии и повторяемости структур, характерной для растений, – гораздо больше он напоминал надорванный и скомканный лист бумаги. Но если догадка Конвея была верна, получалось, что хищник обладал способностью принять такую форму. Конвей невольно поежился.

Яд гоглесканцев был смертоносен.

Конвей поспешил изложить Вейнрайту свои соображения.

– Ну-ка, скажите, как вам такая версия: ископаемые ФОКТ – это те существа, что погибли при первом нападении хищника. Некоторые из них соединены между собой, а это скорее всего указывает на то, что первоначально группа ФОКТ была более многочисленной. Этот групповой организм, состоявший из множества ФОКТ, то ли сам атаковал хищника в ответ, то ли защищался от него с помощью жал. Количество выпущенного яда вызвало у хищника тотальный мышечный спазм, и, умирая, он фактически свернулся узлом. Не мог бы ваш компьютер развязать этот узел?

Вейнрайт кивнул, и вскоре скрученная, изогнутая фигура в центре экрана начала постепенно разворачиваться, окруженная более бледными слоями изображения. «Это единственная разгадка, – думал Конвей. – Другой просто быть не может.» Время от времени он просил Вейнрайта показать изображение костного скелета хищного гиганта с увеличением и всякий раз убеждался, что его предположение верно. Однако размеры хищника были настолько велики, что его изображение то и дело расползалось за края экрана, и Вейнрайту приходилось его уменьшать.