Джеймс Уайт - Звездный врач

– Спасибо, – кивнул Конвей. – Я поговорю с десятым.

Десятый ФРОБ в отличие от сорок третьей пребывал в мужской ипостаси. Эмоциональный подход и те аргументы, что Конвей использовал в беседе с предыдущей пациенткой, тут не годились. Он надеялся, что на самом деле никакой срочности во встрече с Торннастором нет – просто тот, скорее всего, по обыкновению, нетерпелив…

К концу разговора психически Конвей чувствовал себя хуже пациента. Тот, похоже, был готов смириться со своей участью – быть может, потому, что был холост. Конвей отчаянно пытался избавиться от навязчивых мыслей о худларианах, но это оказалось далеко не просто.

– А ведь теоретически нет ничего невозможного в том, чтобы двое существ, получающих курс иммунодепрессантов и живущих вдали от родины, могли встречаться без опаски? – спросил он у Эдальнета, когда они отошли подальше от худлариан. – Если иммунная система у обоих будет угнетена, следовательно, у них обоих в организме не будет патогенных микроорганизмов, которыми они могли бы инфицировать друг друга. Можно было бы организовать для этих изгоев периодические встречи, которые бы поспособствовали…

– Идея славная, милосердная, но непродуманная, – вмешался Эдальнет. – Ведь если у одного из этих существ имеется наследственный иммунитет к патогенному микроорганизму, непосредственно не участвующему в механизме отторжения, а у других его сородичей такого иммунитета нет, им будет грозить серьезная опасность. Но вы попробуйте предложить эту идею Торннастору, признанному специалисту по…

– Торннастор! – вырвалось у Конвея. – Я и забыл. Он опять…

– Нет, – ответил Эдальнет. – Заходил О'Мара, спрашивал, не нужна ли вам помощь в беседах с больными, подвергшимися трансплантации. Мне он посоветовал, как вести беседу с третьим ФРОБом, а насчёт вас сказал, что вы, похоже, ни в какой помощи не нуждаетесь, просто-таки наслаждаетесь разговором с больными, и отвлекать вас не стоит. Сам не пойму, это похвала или нет? Судя по моему опыту общения с землянами-ДБДГ, я склонен предположить, что здесь имел место один из тех случаев, когда высказываются некорректные вербальные данные в надежде на то, что слушатель воспримет всё с точностью до наоборот, но то, что вы именуете сарказмом, – понятие, мне неведомое.

– Никто не знает, когда О'Мара доволен, а когда – нет, – сухо отозвался Конвей. – От него все только и слышат критику и насмешки.

И все же на сердце у Конвея стало теплее при мысли о том, что Главный психолог одобрил содержание его беседы с ФРОБом десятым после операции и потому не стал вмешиваться. А может быть, все вышло наоборот? Вдруг он нёс такую несусветную чушь, что О'Маре следовало бы ему выволочку закатить, но он не стал этого делать, дабы не уронить авторитет начинающего диагноста в присутствии младшего персонала?

Однако сильнее всех сомнений Конвея оказалось другое чувство – физическая потребность, усиленная пониманием того, что за последние десять часов он не съел ничего, кроме единственного сандвича. Он поспешно подошёл к терминалу палаты и просмотрел расписание дежурств старшего медперсонала из разряда теплокровных кислорододышащих. Ему повезло. Свободные от дежурства часы у них с Торннастором совпадали.

– Будьте так добры, свяжитесь с Торннастором, – попросил Конвей Эдальнета, – и скажите ему, что я готов встретиться с ним в столовой через тридцать минут.

Конвей достаточно хорошо знал Главного диагноста Отделения Патофизиологии для того, чтобы сразу отличить его от других тралтанов в столовой. Его приятно удивило то, что за одним столом с Торннастором сидела Мерчисон. Торннастор, как и следовало ожидать, о чём-то оживленно сплетничал со своей заместительницей. Они настолько увлеченно перемывали кости представителям разных видов, что даже не заметили приближения Конвея.

– …И кто бы только мог даже представить, – басовито бубнил тралтан в микрофон транслятора, – что страсть к беспорядочной детородной активности столь сильна у существ, обитающих при температуре всего на пять градусов выше абсолютного нуля. Но поверьте мне, даже мизерное повышение температуры тела, случайно возникшее на фоне лечения, способно вызвать серьезные нарушения у других подвидов СНЛУ. Четыре подвида одного вида – это само по себе умопомрачительно даже в том случае, когда являешься носителем мнемограммы СНЛУ. Один Старший врач-мельфианин – ну, вы понимаете, кого я имею в виду, – пережил эмоциональное потрясение такой силы, что выразил своими наружными манипуляторами готовность к…

– Честно говоря, сэр, у меня несколько иные сложности… – возразила Мерчисон.

– Это понятно, – отозвался Торннастор. – Однако я не вижу тут никаких особых эмоциональных, физических и психологических проблем. Естественно, механика этого конкретного процесса спаривания лично мне неприятна, но мне бы хотелось подойти к этому вопросу с клинической точки зрения и по возможности дать совет.

– Мои сложности, – вздохнула Мерчисон, – заключаются в том, что, пока это происходило, мне казалось, что я совершаю пятикратную измену.

«Они говорят про нас!» – понял Конвей и почувствовал, что багровеет от стыда. Но Торннастор и Мерчисон были слишком увлечены разговором и по-прежнему не замечали ни его самого, ни его смущения.

– Я с радостью обсужу этот вопрос с моими коллегами-диагностами, – торжественно пообещал Торинастор. – Не исключено, что некоторым из них довелось столкнуться со сходными проблемами. Лично меня эти сложности миновали, поскольку вид ФГЛИ, к которому я имею честь принадлежать, склонен к данной активности на протяжении лишь непродолжительной части тралтанского года. Сама же активность в это время носит… скажем так, характер фанатичный, и её крайне трудно подвергнуть тонкому самоанализу… – В четырех глазах тралтана на миг застыло мечтательное выражение. – Как бы то ни было, кратко сверившись с человеческим компонентом моего сознания, я могу заключить, что вам не следует сильно переживать из-за мелких и не имеющих большого значения эмоциональных накладок. Лучше просто расслабиться и наслаждаться самим процессом. Ведь я так понял, что, невзирая на небольшие отличия, упомянутые вами ранее, процесс таки приносит вам наслаждение?.. О, приветствую вас, Конвей.

Торннастор приподнял глаз, которым смотрел в тарелку, и уставился им на Конвея.

– А мы только что про вас говорили. Похоже, вы недурственно адаптируетесь к проблемам, связанным с мнемограммами, и вот теперь Мерчисон сказала мне, что…

– Да, – поспешно прервал тралтана Конвей, умоляюще глянул в его один глаз и в два Мерчисон и добавил:

– Прошу вас, я был бы вам очень признателен, если бы вы больше ни с кем не обсуждали это дело, носящее очень личный характер.