Елизавета Манова - Рукопись Бэрсара

Нет, Малый Квайр не заменил мне большого - скорее, уравновесил его. Большой Квайр - это боль почти без надежды, Малый - это надежда почти без боли. Большому я не сумею дать ничего. Может быть, я помогу ему уцелеть, но он не станет счастливей и уцелев, потому что я уже вижу, куда он идет.

Малый Квайр заберет у меня все. Он, как губка, впитывает меня: время, силы, даже немного знаний; понемногу он втягивает в себя Кас - беглецов, осевших здесь после бунтов и войн, храбрецов, беспокойных, искателей новизны.

Мои люди скоро уйдут в леса, но в моих мастерских не убудет рабочих рук, и мои караваны поведут лихие купцы, которые объегорят самого сатану, и в моей маленькой школе на два десятка ребят останутся трое учителей - и все это будет жить... если буду жив я.

Тот самый вопрос, который не задал Сибл: смею ли я рисковать Малым Квайром, навсегда потеряв большой?

- Должен, - сказал я себе. - Если Кеват, слопав Квайр и Лагар, в надлежащее время проглотит Бассот, история вытрет из памяти город Кас, и я впервые узнаю о нем, когда совершу бесполезный побег.

Провожатый оставил нас. Растворился среди стволов, и Эргис подождал меня.

- Слышь, Тилар, Тан говорит, засады в приграничье. Отрезов пять, говорит. Ежели обходить...

- А если не обходить?

Он с усмешкой поглядел на меня.

- Коль нет, так своротить пора.

- Пора, - согласился я.

- В Биссал?

- Можно и в Биссал.

- А можно и в Согор?

- Да нет, - сказал я. - Нельзя.

Звериные тропы, зеленый подводный свет, и яркое небо в разрывах крон. Движение. Мы движемся в Квайр. Мы вовсе не возвращаемся в Квайр, мы только соприкасаемся с ним. "Земля отцов, - подумал я. - Высокопарный бред - но правда". Моя земля, земля отцов, пятнадцать поколений нас упрятано в нее, оказывается, это существует, - зов крови... или зов земли? Она звала меня, такая же, покрытая такими же лесами - и все-таки особая. _М_о_я_.

Мы едем в Квайр. Всего лишь две недели на все про все: шесть дней пути, семь дней работы, день в запасе. А после все размечено до точки, и обязан сделать то, что только я сумею сделать. Забавный парадокс: я возвращаюсь в Квайр врагом, чтобы его спасти. Я должен уцелеть, перехитрить, переиграть своих врагов-друзей, чтобы быть полезным Квайру.

А Эргис молчит. Едет передо мной и молчит. Мне не хочется думать о них - о врагах-друзьях и друзьях-врагах, потому что есть на свете один, который мне просто друг.

- Эргис, - спрашиваю я, - как это случилось, что ты мне поверил? Увидел в первый раз - и поверил.

- А страху в тебе не было.

Он не удивляется моим вопросам. Привык.

- Был.

- По тебе сроду не видать. - Придержал коня, чтобы ехать рядом, глянул искоса: - Что, уморился в господах ходить?

- Есть немного.

- А я чего-то как на казнь еду. Не то что боюсь... душу рвет. До коих-то пор в родимую землю вором прорыскивать?

- Всегда, - говорю я ему. - Покуда живы. Знаешь, Эргис, - говорю я ему, - если мы погибнем этой весной, так именно за то, чтобы нас никогда не признали в Квайре.

- Загадка проста, да отгадчик простей. Ты что, Огила за дурака считаешь?

- Речь о Таласаре.

- О Равате, что ль? - глухо спросил Эргис.

- Забудь о Равате, Эргис. Есть Таласар - наш смертельный враг, и он унаследует Квайр.

- Слышь, Тилар, а тошно, поди, жить, коль все наперед знаешь?

Воспоминание - как вина, и я ответил Эргису так, как должен был бы сказать Баруф.

- Очень тошно. Просто я знаю, что судьбу возможно изменить. И я сделаю все, чтобы ее изменить.

Распутица изнуряет нас. Полдня дождя - и тропы совсем расползались, мы едем через лес напрямик, прорубая дорогу в подлеске. У границы мы отдали сменных коней и остались одни. Я да Эргис, да двое людей Эргиса, да Дарн с Эгоном. Еще одна цепь несвободы, наложенная на меня. Мне нравится Дарн, и мне приятен Эгон, но Дарн - это око Сибла, а Эгон - ухо Асага; я знаю: они мне верны и с восторгом умрут за меня, но с таким же восторгом доложат Старшим каждый мой шаг и каждое мое слово на этом шагу. И Зелор тоже тайно оберегает меня, и как только я перейду границу, ему станет известен каждый мой шаг и каждое слово.

- Великий! - окликнул Дарн. Он ехал сзади, почти впритык, и был еще мрачней, чем всегда.

- Да?

- Дозволь молвить, - сказал он тихо и взглядом повел назад.

- Эргис! - приказал я. - Возьми людей и проверь тропу. Если что - в бой не ввязывайся.

- А ты?

- Оставь со мной Дарна, если боишься.

Он сразу все понял, да я ведь не его хотел обмануть. Стрельнул глазом и подхватил игру.

- И то! Я уж сам хотел. Прем, как стадо! - кивнул своим и Эгону и погнал коня.

- Великий, - угрюмо сказал Дарн, - ты при Эгоне остерегайся. Я-то лишнее не передам, а он - Брат Совета, ему никак.

- Я знаю, Дарн. Спасибо.

- И вот чего. Старший... - он долго молчал, я видел, как он ломает себя, но не хотел ему помогать. Я не имел права ему помочь: ведь выбор был простой: я или Сибл. - Старший велел... если шибко на рожон полезешь... не дозволять. Хоть что, говорит... все поломай... пусть только живой воротится.

Ай да Сибл!

- Ну и что? - сказал я ему. - Конечно, Сибл за меня боится.

- Кабы за тебя! - с тоской отозвался Дарн. - За Кас он боится, за деревню нашу. Мол, на что чужая корова, когда своя курица... Не чужая, глухо сказал он. - Своя.

- Спасибо, Дарн! Потому я и еду, что не чужая. Если я не сделаю то, зачем еду, кеватцы захватят Квайр.

Он кивнул, и тень все-таки застряла. Даже Эргис никак не мог отыскать щели, где бы мы могли просочиться, не оставив следа.

Граница на замке. В такое трудно поверить, но поверить пришлось. Всюду, где можно пройти, стоят дозоры, а где не стоят дозоры - там невозможно пройти.

Мы прошли там, где невозможно. Шли, связавшись веревкой, по очереди проваливались в болото, укладывали срубленные ветки под копыта коней - и я был счастлив.

Рука Крира, но при нем есть кто-то из наших - может быть, Тирг?

- Он, - согласился Эргис. - Рават его первым делом спихнул. Не любит умных, гадюка!

Мы сидим на нарубленных ветках - шесть статуй из черной болотной грязи, и различить нас можно только по росту.

- Плохо дело. Тирга я в игру не беру.

- Это ты зря. Тирг не предаст.

- Меня или Огила?

Сверкнул белизной зубов на черном лице и ждет. Уж он-то знает меня насквозь: когда я вправду прошу совета, а когда лишь пробую мысль.

- Надо искать невидимку, - говорю я ему. - Пусть проведет нас в Биссал.

- Ищи сам! В лесного хозяина я верю, а в невидимого - боюсь!

- Я отыщу, - говорит Эгон. - Не бойся, Великий.

И спокойная насмешка в глазах: зря стараешься, все равно знаю. Наверное знает. Один из самых опасных друзей-врагов: стальная рука, светлая голова и душа на запоре. Невзрачный маленький человечек, такой безобидный, такой забитый, но я видел его на Совете и видел в бою - и очень хочется верить, что друг он мне больше, чем враг.