Н Маркелова - Туманный дом

Н.Маркелова

ТУМАННЫЙ ДОМ

Порою, когда я думаю, что будет завтра, мне становится страшно. Жизнь кажется мне банальной, как неудавшийся роман. Там в впереди либо одиночество, состоящее из работы, дома и книг, редких писем друзей и старых фотографий, напоминающих о безумной молодости. Либо семейное счастье, тоже одиночество плюс дети думающие, что они умнее и свободней своих родителей, и муж, которого даже на свадьбе ненавидишь, а тем более сейчас с отвисшим брюшком и бычьим сопением, собака, счастье которой состоит знать, что лежит на столе, и отрада долгих ночей, когда муж, насытившись, храпит тебе в бок, воспоминание той первой и последней любви. И мысли, что было бы, если не закрылись двери Туманного дома, а они обязательно, когда ни будь, закроются. Это случится не сразу, а тогда когда я предам в себе все, что так ценят там. Любовь, фантазию, безрассудность и умение бросить все. Но пока этот дом открыт для меня, и я могу войти в него прямо сейчас. Пробраться сквозь заросли давно неухоженного сада, на чьих ветвях клоками собачей шерсти висит серебристый туман и оказаться у крыльца ведущего на веранду, на которую, из открытой двери гостиной, текут звуки рояля. Мелодия кажется знакомой и в тоже время я не могу ее узнать. Я иду по белым ступеням тишины состоящей из этой нежной таящей в себе грусть музыки. Дом пуст и одновременно наполнен тенями и обрывками голосов. Если оглянуться, можно увидеть туманные образы, шарахавшиеся в сторону, но я гляжу только вперед. Гостиная - большая комната, тонущая в свете, что выливается из огромных окон. Она пуста, лишь по середине стоит рояль, за которым никого нет, но музыка продолжает искриться и два глубоких кресла у стены, в одном из них сидит мужчина Его всегда можно найти тут. Кто он хозяин этого дома, или его слуга, впрочем, разве это важно? Он отрывается от созерцания чего-то в саду и поворачивает голову, лежащий у его ног дог тоже поднимает голову и зевает во всю пасть, демонстрируя два ряда превосходнейших зубов. Мужчина жестом предлагает занять кресло напротив, я послушно опускаюсь в его глубины, собака перемещается к моим ногам. Мы молча смотрим в окно на сад, который ни когда не меняется, здесь не бывает лета и зимы, сюда не заходит весна, тут вечно царит осень. Я знаю, что раньше было иначе. Гостиная наполняется прозрачными вальсирующими парами, на мгновение лицо моего "собеседника" оживает, он с надеждой глядит на меня, словно ожидая чего-то, но пары растворяются в воздухе и он вновь погружается в себя.

Я опять не решаюсь на тот последний шаг, который навсегда порвет с моим прошлым и решит будущее. Чего я боюсь? Может быть того, что Туманный дом перестанет быть моим убежищам, где я могу просто так, посидеть у окна, глядя на умирающий сад? Иногда мои мысли занимает вопрос, если я нахожусь в Туманном доме, существую ли я, где ни будь, там, в реальности, но ответа я все равно не дождусь. С ветки дерева упал еще один мертвый лист.

Я не одна посещаю этот Дом, порою я чувствую обрывки мыслей тех, кто был до меня, запах духов и сигарет, иногда я различаю запах его сигары. Не потому, что он чем-то отличается от других, просто это Его запах. Он приходит сюда во снах, каким он видит этот Дом, помнит ли об этом? Почему где бы я ни была, даже здесь, я начинаю думать о нем? Когда так хочется выкинуть все из головы. Да я хочу этого, но отчаяние холодной рукой сжимает сердце и страх расстаться с этой болью. Потом мою голову начинают забивать обычные мысли, и я понимаю, что надо уходить. Я всегда ухожу по той же дорожке, что и пришла, иначе я бы сбилась в лабиринте этого сада навсегда. Сегодня за окном гостиной листопад, я знаю, что каким-то образом повинна в этом, но моя душа плачет по иному поводу. Я вновь не получила письма, не получила глотка жизни, да и зачем эта жизнь возникает немой вопрос. Ради чего? "А может быть уснуть и видеть сны" стать частью этого Дома? Я поднимаюсь, дог провожает меня взглядом янтарных глаз, потом поднимается и идет следом. Этого ни когда не было раньше, неужели почуял? Но дудки вы меня не удержите!

В саду пахнет калиной. Я резко срываюсь с места и бегу по чужой тропинке, сзади за мной скачками летит собака, я вновь сворачиваю, эта погоня длится всего несколько минут, но я уже знаю, что не найду своей, нужной тропинки, я заблудилась в саду и возвращать меня не имеет смысла. Дог тоже знает это, он меланхолично идет рядом.

Деревья начинают стонать, точно от порыва ветра, но воздух спокоен и звонок, будто перед грозой, я пытаюсь найти взглядом дом, но его нигде нет, хотя я понимаю, что убежала не так далеко. Дог садится на задние лапы и начинает выть жалобно и протяжно точно его рвет на части огромное горе. Мир сдвинулся в моих глазах, он начинает плыть, медленно покрываясь дымкой. Я чувствую тошноту и всеми силами борюсь с ней, потом вращение усиливается и вскоре я точно оказываюсь на огромной бешено летящей адской карусели. Ветер свистит в ушах, деревья плачут, смеются и кричат людскими голосами, и тянут ко мне ветви превратившиеся в руки, одни из них молят о помощи, другие грозят, дог прижался к моим ногам и воет еще страшнее, хотя я думала, что это уже не возможно, я чувствую дрожь его тела. Мне страшно, я хочу закрыть глаза, но они не слушаются меня, точно получив право жить отдельно. Мне в голову приходит мысль, что они сейчас выскочат из орбит и убегут на паучьих лапках. Почему-то эта мысль смешит меня, и я начинаю хохотать, безудержно, и мне весело до безумья, пока не падаю рядом с собакой, все еще всхлипывая от смеха. Резкая боль, холод на лице - снег, снег густыми хлопьями падал на меня, закрывая все вокруг. Снег в саду Туманного дома. Зима пустота, белая пустыня, смерть. Я закрываю глаза. Снег...

Снег падает в прожекторах еще не погашенных фонарей избиваемый ветром бледный призрак чистоты. Изгибается серым саваном зимнего утра. Холодно и тихо, хотя уже 7 часов утра. Я захожу в приветливо мерцающий магазинчик на перекрестке, он напоминает мне спасительную гавань, островок среди серости и пустоты. Бодрствующие всю ночь продавцы с покрасневшими от недосыпания глазами, глядят зверьми, осациация со спасительной гаванью мгновенно исчезает, как романтичное чувство утра. Здесь царит объемный человеческий мир: - деньги, злоба, еда. Получаю сигареты и шоколад. - Alpen Gold, это хорошо! - рядом со мной возникает сутулая фигура старика, до этого сидевшего в углу на обшарканном стуле. (Мельком взглянув при входе, я поразилась, как они сочетаются стул и старик, обоих обтрепала жизнь, но оба еще стоят на ногах, хотя мир уже прошел мимо их.) Он одет в серое довольно поношенно, но на удивление чистое пальто, в черные ботинки, помятые на сгибах и ушанку, уши которой болтаются, как у старой побитой дворняги, с полинявшей шерстью, под ушанкой поблескивают очки. От всей его фигуры сгорбленной и непомерно тощей идет запах старости свойственный всем старикам и только лишь им, наверное, его невозможно заглушить ни какими духами.