Айзек Азимов - Фонд

Он грубо сказал ему:

— Вы странный человек.

Его близко посаженные глаза чуть-чуть подергивались.

— Всю последнюю неделю и особенно два последних дня вы постоянно намекаете, что мне нужно золото. Это пустая трата времени. Покажите мне человека, который бы от него отказался! Но почему вы не хотите сделать следующий ход?

— Дело не только в золоте, — осторожно ответил Пониц. — Не только в золоте. Подумаешь там, монета или две. Дело во всем том, что стоит за золотом.

— Но что может стоять за золотом? — Ферл попытался прощупать своего собеседника. — Надеюсь, это не подготовка к еще одному неуклюжему эксперименту…

— Неуклюжему? — Пониц чуть-чуть нахмурился.

— О, разумеется, — Ферл сложил руки и легонько потер ими подбородок, — я не критикую вас. Я уверен — неуклюжесть была разыграна. Я бы предупредил Его Святейшество и об этом, если бы знал наверняка, что вами движет. Будь я на вашем месте, я бы сотворил золото на корабле и предложил его с глазу на глаз. Это позволило бы обойтись без устроенного вами спектакля и избавило бы вас от той неприязни, которую вы к себе вызвали.

— Это верно, — согласился Пониц, — но так как я — это я, то я согласился на неприязнь ради того, чтобы привлечь ваше внимание.

— Ах, вот в чем дело! Только поэтому! — Ферл даже не попытался скрыть свое презрение. — И я полагаю, вы предложили тридцатидневный срок для очищения золота от скверны ради того, чтобы выиграть время и завязать связи более тесные. Но что если золото окажется нечистым?

Пониц позволил себе мрачно пошутить:

— И это тогда, когда приговор зависит от тех, кто больше всего заинтересован в том, чтобы оно оказалось чистым?

Ферл пристально посмотрел на торговца. На его лице одновременно были написаны удивление и удовлетворение.

— Разумное замечание. А теперь скажите, зачем вы хотели привлечь мое внимание?

— Охотно. За то короткое время, что я тут нахожусь, я отметил несколько любопытных касающихся вас фактов. Например, вы молоды, очень молоды для члена Совета и, кроме того, вы потомок не такого уж древнего рода.

— Вы осуждаете мою семью?

— Ни в коем случае. Все признают, что ваши предки — великие и благочестивые люди. Однако, некоторые утверждают, что вы не принадлежите к Пяти Племенам.

Ферл откинулся на спинку кресла.

— При всем уважении ко всем заинтересованным лицам… — Свою злость он тоже не пытался скрыть. — Чресла Пяти Племен ослабели и кровь охладела. Не наберется и пятидесяти человек, принадлежащих к этим племенам.

— И все же находятся люди, утверждающие, что народ не потерпит на посту Великого Магистра того, кто не является потомком Пяти Племен. Поговаривают о том, что такой молодой и недавно выдвинувшийся любимец Великого Магистра наверняка приобретет могущественных врагов среди выдающихся государственных деятелей. Его Святейшество стареет, и когда он умрет, вы лишитесь его покровительства и защиты, в то время, как слова Духа, несомненно, будет истолковывать ваш враг.

Ферл сердито посмотрел на него:

— Для иностранца вы знаете слишком много. Смотрите, чтобы вам не укоротили нос, который вы суете не в свои дела!

— Поживем — увидим.

— Да я наперед все вижу! — Ферл нетерпеливо заерзал в своем кресле. — Вы собираетесь предложить мне богатство и власть, которые мне принесут ваши греховные машины, находящиеся на вашем корабле. Я угадал?

— Допустим. Но какие у вас могут быть возражения? Только ваши представления о добре и зле?

Ферл покачал головой:

— Не только. Послушайте, мой дорогой чужестранец, вы исповедуете языческий ангостицизм и можете думать о нас все, что вам заблагорассудится, но я не такой уж раб нашей мифологии, как это может показаться. Я образованный и, надеюсь, просвещенный человек. Все эти религиозные обычаи и ритуалы — это для масс.

— В таком случае, ваши возражения? — Пониц осторожно гнул свою линию.

— Именно это. Массы. Может быть, я хотел бы иметь с вами дело, но как найти достойное применение вашим приборам? Как может прийти ко мне богатство, если я смогу пользоваться, скажем, бритвой только в полной секретности, дрожа от страха? Даже если я побрею свой подбородок более чисто, то как я разбогатею? И как я смогу избежать смерти в газовой камере или от рук разъяренной толпы, если меня поймают с поличным?

Пониц пожал плечами:

— Вы совершенно правы. Но я хочу отметить, что выход в том, чтобы научить ваш народ пользоваться приборами, использующими ядерную энергию, для их же собственного удобства и для вашей колоссальной выгоды. Я не отрицаю, что предстоит огромная работа, но прибыль будет еще больше. Однако это ваши проблемы, а не мои, поскольку я не предлагаю вам ни бритву, ни нож, ни механическое устройство для уничтожения мусора.

— Что же вы предлагаете?

— Просто золото. Тотчас же. Вы получите машину, которую я показывал на прошлой неделе.

Ферл замер от неожиданности.

— Преобразователь?

— Именно. Все ваше железо вы превратите в золото. Я полагаю, этого с лихвой хватит, чтобы покрыть все ваши расходы и, несмотря на вашу молодость и ваших врагов, вы станете Великим Магистром. И к тому же это безопасно.

— В каком смысле?

— В том, что пользоваться ею можно втайне, что, как вы говорили, только и гарантирует безопасность, когда речь идет о ядерных устройствах. Вы можете спрятать преобразователь в самом глубоком подземелье самой неприступной крепости, находящейся в вашем самом отдаленном поместье — и он тут же принесет вам богатство. Вы получите золото , а не машину, золото, которое ничем не отличается от обычного золота.

— А кто будет на этой машине работать?

— Вы сами. Вам хватит пяти минут, чтобы научиться. А я установлю ее там, где вы пожелаете.

— А взамен?

— Взамен, — осторожно сказал Пониц, — я запрошу цену, и немалую. Ведь этим я зарабатываю себе на жизнь. Ну, скажем, поскольку эта машина дорогая — вы мне дадите столько сварочной стали, сколько стоит кубический фут золота.

Ферл засмеялся, и Пониц покраснел.

— Я отмечаю, сэр, — упрямо добавил он, — что за два часа вы вернете себе то, что потратили.

— Верно, а через час вы уедете, и машина перестанет работать. Мне нужны гарантии.

— Я даю вам слово.

— Прекрасная гарантия, — насмешливо поклонился Ферл, — но лучшей гарантией будет ваше личное присутствие. Я даю вам слово, что заплачу вам через неделю после того, как машина будет доставлена ко мне в рабочем состоянии.

— Это невозможно.

— Невозможно? Да вы заслуживаете смертной казни уже только за то, что осмелились предложить мне что-то купить. Выбора у вас нет, и если вы не согласитесь, вас завтра же отправят в газовую камеру.

Выражение лица Поница не изменилось, но в глазах вспыхнули крошечные искорки. Он сказал: