Джон Марко - Великий план (Нарский Шакал - 2)

Не считая Симона.

Прошло уже много времени со дня отъезда Симона в Люсел-Лор, но до его возвращения оставалось не меньше. Без него в поместье было невыносимо тихо. Бьяджио пытался убить время, строя планы отмщения и занимаясь своей подопечной, Эрис, но красивое лицо Симона постоянно вторгалось в его мысли. Хорошее настроение графа испарилось. Он скучал по Симону сильнее, чем ему хотелось бы. Что еще хуже, это было похоже на чувство потери, которое он испытал из-за смерти Аркуса: какая-то боль в груди. Граф не мог это объяснить или обсудить с Никабаром, и поэтому он отогнал воспоминания и постарался сосредоточиться на сцене, разворачивавшейся на берегу.

"Время почти пришло, Эррит, - думал он. - Тик-так, тик-так..."

Он попытался представить себе реакцию Эррита. Епископ обожает свой собор, так же как Бьяджио - Кроут. Однако за все приходится платить.

- "Морская тень" будет в Казархуне примерно через три дня, - сказал Никабар. - Оттуда еще три дня до Черного города ...

- Позаботься, чтобы Сот пристроил его на быстрый корабль, - напомнил Бьяджио.

Ему не хотелось задерживать доставку устройства из-за перемены корабля, но он понимал, что без этого не обойтись. В Черном городе прибытие "Морской тени" будет замечено всеми. Устройство должно доставить торговое судно. Бьяджио был рад, что Бовейдин отправляется с грузом.

- Капитан Сот свое дело знает, - отрывисто бросил Никабар.

- Конечно, Данар. Я не хотел никого оскорбить. Однако устройство должно быть доставлено вовремя. Все распланировано по часам. Достаточно малейшей ошибки - и мой великий план провалится. Этого не должно случиться.

- Никаких ошибок не будет, - пообещал Никабар. - Хоть раз поверь мне. Сот и "Морская тень" доставят устройство вовремя. И я не сомневаюсь, что Бовейдин все плавание будет орать на них, требуя, чтобы они поспешили.

Словно услышав свое имя, Бовейдин повернул лицо к берегу и посмотрел на адмирала. Ученый взглянул на ящик, убедился, что он надежно установлен в шлюпке, выпрыгнул из нее и побрел по воде к берегу. Его босые ноги поднимали в прибрежных волнах тучи брызг. Крошечное лицо Бовейдина слегка разгладилось и выражало почти облегчение. Подойдя к Бьяджио и Никабару, он вздохнул и ткнул большим пальцем себе за спину.

- Теперь мы везем его на "Морскую тень", - объявил он. Бьяджио улыбнулся Бовейдину:

- Добрый путь, друг мой. Получи удовольствие от столицы. Я тебе почти завидую.

- Если все пройдет как нужно, ты сам скоро туда вернешься, - отозвался ученый. - И, сказать по правде, я предпочел бы остаться здесь. Меня не слишком радует мысль о том, что придется плыть по бурному морю с этой штукой.

- Ты сам ее сделал, - проворчал Никабар. - И не говори мне, что она не рассчитана на перевозку по морю! Ее ведь грузят на мой корабль.

- А я этого и не говорю. Но риск всегда остается. Если что-то будет не так, если потечет какой-нибудь шланг...

- Ты говорил, что испытал эту проклятую штуку!

- Испытал! Но риск всегда есть. - Ища поддержки, Бовейдин обратился к Бьяджио: - Скажи ему, Ренато... Бьяджио только зевнул.

- Наверное. Важно лишь, что устройство уже в пути. Но будь благоразумен, Бовейдин. Не торопись. Пусть Сот делает свое дело и ведет корабль. Если он скажет, что море слишком бурное, позволь ему сделать крюк или выждать. Ты понял?

- Ты сказал, что я должен попасть туда вовремя, Ренато! - возразил Бовейдин. - Позволь мне делать мое дело. Я найду этого игрушечных дел мастера и передам ему устройство. А ты уж постарайся, чтобы твоя девочка не забыла про свой день рождения.

Бьяджио не любил напоминаний, но это он решил оставить без ответа. Бовейдин хорошо поработал и заслуживал некоторой снисходительности.

- Просто будь осторожен, - сказал граф. - Это все, о чем я прошу.

- Буду. И мы с вами увидимся в Наре. - По лицу Бовей-дина пробежала гримаса, которая заменяла ему улыбку. - Удачи вам.

- И тебе, мой друг, - откликнулся Бьяджио, протягивая ему руку.

Бовейдин принял его руку, слабо ее пожал, а потом повернулся и ушел на шлюпку, осевшую под весом ящика и матросов. Бьяджио с облегчением проводил ученого взглядом. Он не особенно боялся неудачи, но все-таки Бовейдин никогда прежде не делал ничего похожего на это устройство. И хотя ученый начертил подробные схемы и провел свои непонятные опыты, даже он не мог поклясться, что оно будет вести себя стабильно. Это было очень опасное изобретение, самое, быть может, сильное оружие за всю историю войн, и Бьяджио вовсе не хотелось оставлять его у себя на острове. Если все пройдет по плану, Кроут и так окажется в большой беде, и граф не видел необходимости ускорять катастрофу своего острова. Тем временем Бовейдин сел в шлюпку, и она отплыла от берега, увозя ящик к "Морской тени". У моряков корабля была на лице тревога. Они опасались этого груза.

- Ну, пошли в дом, - сказал Бьяджио. - Смотреть больше не на что.

- Я подожду, - ответил Никабар. - Хочу увериться, что все в порядке.

- Как хочешь, дружище. Но не задерживайся слишком долго. Я хочу поговорить с тобой о Драконьем Клюве.

Никабар посмотрел на графа:

- А что о нем говорить?

- Тебе скоро надо будет туда отправиться. Нам следует это обсудить.

- Я знаю дорогу, Ренато.

- Это не шутка! - строго проговорил Бьяджио. - Если Форто направят на Драконий Клюв, как будет просить Энли, то герцогу нужна будет твоя помощь. Мои наемники не смогут в одиночку противостоять легионам. Я обещал Энли, что ты там будешь.

- Я там буду, - пообещал Никабар. - Я такого не пропущу. А воздушная армия?

- Пока не знаю, - честно ответил Бьяджио. Вести с Драконьего Клюва всегда бывали скудными. - Тем больше оснований, чтобы ты приплыл туда вовремя. Если Энли не подчинил себе воронов, ему, быть может, придется срочно бежать от Форто. И в этом ты тоже должен будешь ему помочь.

Никабар покачал головой:

- Я плыву на Драконий Клюв не спасать его шкуру, Ренато. Я хочу снести башку Форто.

- Что ж, будем на это надеяться, - сказал Бьяджио со злобной усмешкой. - Мне как раз будет пора отправить Эрриту очередное послание. Ты его для меня доставишь, друг мой?

Адмирал понял, о чем говорит граф.

- С удовольствием, дружище.

* * *

В эту ночь граф Ренато Бьяджио беспокойно метался на дорогих простынях, маясь нетерпением. Ему снилось устройство Бовейдина; он видел величественный Собор Мучеников и лавчонку игрушечных дел мастера на углу Высокой улицы, этого оживленного проезда, где делали покупки зажиточные горожане, удовлетворяя свои многочисленные прихоти. Во сне его навестила Лорла, и ее глаза сияли неестественным зеленым огнем. Во сне она разговаривала с ним, но когда Бьяджио проснулся, то не смог вспомнить слов. Это было глубокой ночью. В окно лился бледный лунный свет, заливавший комнату серебром. Когда граф открыл глаза, личико Лорлы исчезло. Бьяджио вздрогнул, спустил на пол босые ноги и потер лоб. Вокруг царила полная тишина. В эту ночь он лег в постель один, как почти всегда в последнее время, а рабы, которых он обычно видел при пробуждении, еще не пришли. Он выглянул в окно на росшее в саду плодовое дерево и увидел, что с ветки на него с кривой усмешкой смотрит ворона. Бьяджио ухмыльнулся птице, вспомнив воронов Энеаса. В эту ночь его тревожило слишком многое, слишком много мыслей не давали ему покоя. Он был утомлен - устал настолько сильно, что не мог спать. На столике у кровати стоял хрустальный бокал с недопитым бренди. Бьяджио потянулся за ним, но в своем странном состоянии опрокинул его и пролил напиток.