Джон Марко - Великий план (Нарский Шакал - 2)

- Черный Ренессанс! - крикнул Форто ему вслед. - Мы УНИЧТОЖИМ эту опухоль!

Уходя от него, Энли втайне улыбнулся: "Главное, чтобы ты и дальше так думал, безумец".

19

Дочь Шакала

Когда солнце село, Симон Даркис зашагал по коридорам Фалиндара, направляясь к спальне Дьяны. У жены Шакала было время ужина: когда ее муж находился в отъезде, она ела с другими женщинами цитадели в главной кухне замка на первом этаже. Симон двигался с отработанной легкостью, не затаиваясь в тени, не ускоряя шаг в свете ламп. В голове гудел пульс, руки дрожали. Он кончил сражаться со своей совестью и спрятал ее на полку, в дальний угол своего натренированного мозга, откуда она не сможет его тревожить. В эту ночь он стал Черным Сердцем. Спальня Вэнтранов находилась в конце коридора, в окружении других столь же скромных помещений, и не охранялась. Двери комнат были полуоткрыты, в одних никого не было, из других доносились беззаботные голоса. Во время вечерней трапезы жители цитадели всегда собирались внизу, далеко от комнат Вэнтранов. Симон давно выучил весь их распорядок. Он с точностью до минуты знал, когда Дьяна находится с Шани - и когда ее с ней нет. Он почти не разговаривал с нею после отъезда Ричиуса в Лисе: она замкнулась в себе. Весь Фалиндар гудел пересудами о Шакале: как он оставил свою жену и ребенка, какая у него неутолимая жажда крови.

В этот день Симон следил за всеми передвижениями Дьяны. Он следовал за нею в тенях, невидимый, словно призрак. Он следил, как она гуляла с Шани в саду, видел, как она вдруг расплакалась и ушла... и наблюдал за ней с отстраненностью, удивлявшей его самого. Слишком расстроенная, чтобы заметить слежку, Дьяна занималась своими повседневными делами. Порой она проходила так близко от Рошанна, что он ощущал аромат ее духов. И вот теперь она оставила Шани с Треш, чтобы пойти поужинать вместе со всеми.

С непринужденным спокойствием Симон прошел по коридору к спальне Дьяны. У двери он задержался, прислушиваясь - и услышал тихие шаркающие шаги. Где-то в комнате открылась дверца, потом закрылась снова. Зашелестела одежда, потом послышалось какое-то царапанье. Опытный ум Симона быстро анализировал звуки. В комнате один человек, довольно легкий - наверное, няня-трийка. Ребенок скорее всего спит. Он сделал глубокий вдох, постарался успокоиться и, неестественно улыбаясь, постучал в дверь.

Легкие шаги приблизились к двери. Створка открылась. На пороге стояла трийка по имени Треш. При виде Симона ее глаза удивленно раскрылись.

- Симон? - проговорила она с сильным акцентом. Они были почти незнакомы, и Симона удивило, что она обратилась к нему по имени. - В чем дело?

- Дьяна, - сказал Симон. Он развел руками. - Шани. Дьяна хочет Шани, внизу. - Он притворился, будто не может подобрать нужные слова. - Внизу, да? Ты понимаешь?

- Я знаю твой язык, - ответила женщина. Она подозрительно сощурилась. - Что там с Дьяной?

- Все хорошо. Я только что был с ней, мы ужинали. - Симон пожал плечами. - Ей захотелось быть с девочкой. Наверное, эта история с Ричиусом. Она собиралась сама пойти за ней, но я сказал, что принесу ее. Вы спуститесь с нами вниз?

Треш поморщилась.

- Шани сейчас спит. Дьяна об этом знает. Ах уж эта девочка... - Она досадливо покачала головой. - В последние дни она с ума сходит.

Симон понимающе вздохнул:

- Ричиус...

- Да, этот ее муж... - Треш погрозила Симону пальцем. - Ты - его друг. Ты должен был его остановить. Вот теперь Дьяна и на тебя злится.

- Знаю, - соврал Симон. - Я виноват. Я пытался его разубедить, но Ричиус ничего не захотел слушать. Он упрямый, знаете ли. - Одним глазом он заглянул в комнату через плечо Треш. Шани нигде не было видно. - Мне передать Дьяне, что девочка спит? - спросил он. - Наверное, она поймет...

- Нет, нет, - проворчала Треш. - Я ее разбужу и отнесу вниз вместе с тобой. Это будет Дьяне полезно. В эти дни ей лучше, когда дочка рядом.

Нянька повернулась спиной к Симону и направилась в глубину комнаты. Симон крадучись двинулся следом. Желудок у него свело тошнотворным спазмом. Очень медленно он завел руку за спину и осторожно надавил на дверь - так, чтобы она закрылась бесшумно. Затем его рука нырнула к поясу - и в ней появился стилет.

- Дьяна будет рада видеть малышку, - говорила тем временем Треш. - Она теперь такая печальная. Шани...

Голос Треш оборвался в ту же секунду, как стилет разрезал ее спинной мозг. Свободная рука Симона рванулась вперед и зажала ей рот - а тем временем он погрузил стилет еще глубже. Женщина содрогнулась, ноги у нее подкосились. Из раны Симону на руку плеснула кровь. От этого ощущения тошнота подступила ему к самому горлу, но он не разжимал рук и вгонял оружие все глубже, пока Треш не перестала дергаться. Из-под зажимавших ее рот пальцев Симона просочился тихий предсмертный хрип.

- Добрые люди попадают на Небеса, - прошептал Симон.

Эти слова заставили ее глаза широко раскрыться от ужаса. Симон бережно уложил трийку на пол, извлек стилет, но не убрал руки с ее губ.

- Прости меня, женщина, - искренне попросил он. - Иди с Богом. И прокляни меня, когда встретишься с Ним.

Умирающая нянька безуспешно попыталась пошевелить парализованными руками. Из ее глаз выкатилось несколько слезинок. Она несколько раз судорожно вздохнула, но легкие ее перестали забирать воздух. Беззвучный крик вырвался из ее рта...

А потом она умерла.

Симон опустился на колени рядом с мертвой женщиной. На долгие секунды он забыл о смертельной важности своего задания. Его захлестнула волна глубокого отвращения к себе. Осторожно протянув залитую кровью руку, он закрыл невидящие глаза пожилой трийки. А потом он оттащил ее мертвое тело в ближайшую спальню. По витавшим в воздухе ароматам он определил, что когда-то это была комната Дьяны - та, которую она делила с Ричиусом. Подолом платья Треш Симон стер кровь с пальцев и взял себя в руки. Нельзя, чтобы ребенок увидел его испуганным.

"Спокойней! - укоризненно сказал он себе. - Тише!"

И, повинуясь приказу, сердце его забилось ровнее. Дыхание стало спокойным. На его лице появилась безмятежная улыбка, словно лежавший у его ног труп был всего лишь сном. Как завороженный, Симон вышел из спальни в холл и быстро нашел дверь в комнату Шани. Когда он отворил ее, чтобы заглянуть внутрь, дверные петли заскрипели. Дочь Шакала он увидел сразу же: она спала в крошечной кроватке, застеленной белыми простынями. В комнате не было света, но через окно пробивались последние лучи заходящего солнца. Девочка улыбалась во сне, не зная еще, что ее нянька убита. Не будя малышку, Симон прокрался к ее кроватке и опустился рядом с ней на колени, внимательно разглядывая ребенка. У нее были отцовский разрез глаз и молочно-белая кожа матери. На лоб падала прядка светло-коричневых волос. Ей был год - и она умела только ковылять. Вывезти ее из крепости будет делом нелегким. Однако Симон обещал себе, что не причинит ей боли. Он подумал было заткнуть ей рот или даже сунуть в мешок, но отверг эту мысль и решил попробовать другой способ - если Небу будет угодно, он окажется удачным.