Андрей Годар - Под тенью феникса

положении точка и представляет из себя тот непонятный монолит, что вы все привыкли видеть. Как вы вообще догадались, что это такое?

– В других местах люди видели работающие и рассказали.

– А, понял. Так вот – точка, конечно, большая и тяжёлая, но с лебёдкой в кузов грузовика запереть её вполне реально.

Мне, конечно, было искренне интересно, почему он, имея в распоряжении грузовик неподалеку, всё же начал напрашиваться в гости. Но гораздо более того меня интересовал другой вопрос.

– Точка. Вы ведь от неё следовали за пришельцами, ведь так?

– Так, – лицо молодого атамана чуть напряглось, наверно он понял, к чему я клоню.

– Хотели проследить и узнать, что им нужно?

– Да. Они, кажется, очень спешили и потому, наверное, не заметили нас,– ответил он, смотря кудато в сторону. А затем, пожевав губу, добавил:– Очень быстро шли, мы за ними еле поспевали.

Приходилось же скрываться.

– И вы видели, как они столкнулись с Пеструхой.

– Да… Издалека ещё. Нужно было время, чтобы подойти незаметно, на расстояние…

– И вы дали им вступить в этот бой, вот так просто дали им погибнуть?– я с трудом удерживался от повышения голоса, из-за чего слова звучали сдавленно.

Томми выжидающе молчал, определяя, насколько далеко эмоции могут меня увлечь. Затем спокойно продолжил:

– Да, нам пришлось. Мы совершенно не ориентировались в ситуации, и нужно было наблюдать. К

тому же, мы понятия не имели, что это были за люди в лесу.

– И как это всё произошло? Расскажи, я хочу знать.

– Мы… Не могли всё рассмотреть в точности. Как раз пришлось заложить крюк через лощину, иначе выдали бы себя. Когда появилась возможность осмотреться, пришельцы уже готовились к бою. Видимо, они заметили людей раньше, чем те их. Ну и потом понеслось… Феликс, ей-богу, когда появилась возможность уверенно ударить им в тыл, мы это сразу сделали! Успеть спасти положение в любом случае не получалось, понимаешь? Видимо, ваши друзья очень уж неудачно подставились, слишком уж быстро их покрошили. Ну и когда отходили, стреляли всех раненых.

– И вы никого из них не уложили? Ни единого?

– Никого. Живучие, гады. И патроны бронебойные сразу не сообразили в ход пустить. Но всё же не бессмертные – отступили ведь, мы их с боем вдавили в дот и обложили. А дальше ты уже знаешь, вызвали вас по перехваченному сигналу.

– Погоди, ты же сказал, что их сразу перестреляли! Как они могли вызывать подкрепление, если не надеялись его дождаться?

– Я не знаю, Феликс! Единственным вариантом для них самих было отступить в дот, но я не знаю, пытались ли они это сделать, с нашей позиции не было видно!

– Сколько времени продолжалась их перестрелка до того, как вмешались вы?

– Около пятнадцати минут. Пришельцы сразу резко ударили, затем чуть успокоились, и потом ломанули с новой силой.

Я сказал, что пойду помогать пилить дрова, на что Томми понимающе кивнул и совершил неопределённый жест рукой. Весь сухостой в районе стоянки уже был собран, так что по пути к тому месту, где мы собирали тела пеструхиных ребят, не довелось выломать ни одной ветки. Вот этот пятачок, вытоптанный в жидкую грязь. Укрыться особо негде, разве что за деревьями. Кора на некоторых из них была отбита пулями, и можно было хорошо представить, с какой стороны атаковали серомордые. У пришельцев позиция была заметно лучше – вот продолговатый холмик, за которым они лежали. И где же были их преследователи? Походив вокруг, я обнаружил углубление, которое Томми назвал лощиной, небольшой овражек метрах в пятидесяти от места боя. Были отчётливо видны подходящие к нему следы лыж. Ложбина располагалась таким образом, что из неё действительно было неплохо видно позицию странников, однако обстрел из неё вряд ли был хорошей идеей из-за большого количества деревьев на линии огня. Позицию Пеструхи отсюда не было видно совершенно. Вроде бы сходилось с рассказом Томми. Как бы мне ни хотелось обвинить его в гибели ребят, претензия оставалась только одна: долго ждали, прежде чем ввязаться в бой. И

это было, чёрт побери, логично. Прогулявшись ещё около десяти минут вдоль лыжни, я выломал два небольших сухих дерева и вернулся к стоянке.

Смотреть на то, как огонь пожирает тела боевых товарищей, было неожиданно просто. Думалось, что должна навернуться слеза или появиться щемящее чувство в груди, но этого не было. Сбор снаряжения, заготовка дров, укладывание штабелей – это придало происходящему какой-то бытовой, хозяйственный характер. На душе было спокойно, так как мы сделали правильно и достойно. Правда, было еще неприятное сколькое ощущение из-за того, что тела точно не прогорят полностью. Останутся обугленные человеческие останки, в которых при желании можно будет угадать тех, кого знал при жизни, и трудно сказать, какая перспектива для покойника является более заманчивой – кормить червей и прочую гадость или скалиться черной улыбкой. Но, нам нужно было что-то сделать в качестве последней услуги для погибших, причем сделать это по возможности быстро и просто. Как было начертано у нас в училище над мемориальной доской: «Это нужно не мёртвым, это нужно живым». Очень хорошая, правильная фраза, такие следует помнить.

Я сказал Томми самым спокойным и формальным тоном, что он может побыть у нас в

Краснинском. Он коротко поблагодарил – едва заметно более тепло, чем позволял официальный тон. Адреналин уже давно схлынул, и вместо него пришло адское желание поспать. И, так как в таком потенциально опасном месте, да к тому же не имея в достаточном количестве палаток, спальников или даже ковриков, спать нам совершенно не хотелось, то решили выдвигаться в путь немедля, не дожидаясь рассвета.

Ребята Томми, включая самого атамана, решили, что пробираться на лыжах по мокрому снегу через холмистый лес в темноте неразумно, и приняли решение идти пешком, приторочив лыжи к рюкзакам. Даже полудурок мог бы понять, что они просто хотят уравняться с нами в пешем строю, но никто не позволил себе сказать что-либо по этому поводу. Солидарность это всегда хорошо.

Обвешавшись оружием и вещмешками, мы отправились в путь.

Возвращались мы той же дорогой, что шли сюда. Уже можно было не тихариться и обходить заполненные мокрым снегом низины стороной. Мира уже могла более-менее самостоятельно передвигаться, но была слишком сильно дезориентирована, так что нам пришлось изготовить для неё носилки-волокуши. Вырезав несколько жердей молодого клена и оставив некоторую часть кроны, мы скрепили их вместе, пристроили поперечные перекладины и для мягкости постелили две куртки на меху. Задняя ветвистая часть носилок волоклась по земле и очень хорошо пружинила, что, наверняка, превращало для девушки эту поездку в чистое удовольствие под звёздным небом. К сожалению, это не касалось тех двоих, кто тащил конструкцию вперёд, так что приходилось чуть ли не каждый километр меняться.«Торсы» и «ноги» бронекостюмов странников нанизали на жерди и несли подвое, шлемы разошлись по вещмешкам – примерить их на голову никто даже непытался.