Феликс Пальма - Карта времени

Клер Хаггерти поверила, горько подумал молодой человек, вспомнив, как девушка предложила ему помощь в восстановлении мира.

— Шеф, надо признать, ловко все устроил, — согласился его приятель, следя взглядом за полетом вороны. — Но если кто-нибудь узнает, что это только трюки, его, как пить дать, упекут за решетку, а могут и линчевать.

— Потому нас заставляют носить эти дурацкие шлемы, да, Том? — подал голос Брэдли.

Том кивнул, невольно содрогнувшись.

— Ты и сам прекрасно знаешь, Брэдли. — Джефф решил дополнить лаконичный ответ своего друга. — Мы носим эти дурацкие шлемы, чтобы пассажиры не узнали нас, повстречав на улице. Еще одно правило безопасности мистера Мюррея. Или ты забыл, что он нам сказал в первый день?

— Конечно нет, — возмутился Брэдли и, мастерски изобразив хорошо поставленный голос шефа, процитировал: — «Эти шлемы — ваши пропуска, джентльмены. Тот, кто осмелится снять его во время представления, горько об этом пожалеет, уж поверьте мне на слово».

— Да мне и в голову не пришло бы его снимать. Помнишь беднягу Перкинса?

При упоминании этого имени Брэдли зловеще присвистнул, а Том вновь содрогнулся. Приятели добрались до линии горизонта, нарисованной на холсте. Джефф нащупал на стене щеколду и открыл спрятанную среди облаков дверь. Нырнув в льняное нутро облака, маленькая труппа растворилась в небе и очутилась в тесных кулисах. Навстречу им грянули аплодисменты. Гиллиам Мюррей, развалившись в кресле, с театральным усердием хлопал в ладоши.

— Великолепно! — воскликнул он. — Брависсимо!

Актеры неуверенно смотрели на своего нанимателя. Гиллиам поднялся на ноги и шагнул им навстречу, широко раскинув руки.

— Я очень доволен, джентльмены. Примите мои искренние поздравления. Ваша игра весьма впечатлила наших клиентов, кое-кто жаждет выхода на бис.

Получив причитавшуюся ему порцию похлопываний по плечу, Том отошел в сторонку, затем углубился в чащу домкратов и рычагов, приводивших в движение жутковатую машинерию будущего, и стал торопливо переодеваться. Ему не терпелось поскорее убраться оттуда, и причиной спешки была не только Клер Хаггерти, но и злосчастный мочевой пузырь. Сняв кирасу капитана Шеклтона, Том водрузил ее на соответствующую полку и открыл шкафчик, помеченный его именем. Потом он спрятал зонтик под курткой и воровато огляделся, опасаясь, не заметил ли кто-нибудь его маневра. Остальные актеры переодевались, а Мюррей отдавал распоряжения двум официанткам, вкатившим за кулисы тележки, уставленные блюдами с сосисками и пирогами и глиняными кувшинами с пивом. Том украдкой наблюдал за парнями, с которыми ему выпало работать: худощавым, но жилистым, неизменно жизнерадостным Джеффом, юным Брэдли, который казался бы совсем мальчишкой, когда бы не причудливый шрам через всю щеку, простодушным широкоплечим Майком и шутником Мартином, человеком без возраста, чьи лицо и тело изуродовал тяжкий физический труд. В постановке Мюррея каждый из них готов был отдать жизнь за своего вожака, но в реальной жизни Том не поручился бы за то, что один из приятелей не перережет ему горло из-за денег или еды. По большому счету он ничего о них не знал, кроме того, что у них, как и у него самого, не было ни кола ни двора. Дважды они устраивали дружеские попойки: в первый раз, когда давали представление для королевы и получили за него двойной гонорар, а второй — уже просто так, без повода; оба раза веселье продолжалось всю ночь и заканчивалось под утро в заведении миссис Доусон. Совместные пирушки лишний раз убедили Тома: с этими типами надо держать ухо востро, чтобы не вляпаться в какую-нибудь историю. За исключением Мартина Такера, который, несмотря на свои шуточки, казался самым честным и надежным из всей шайки. Прочие перебивались случайными заработками, но из их разговоров было ясно: ради денег они пойдут на что угодно. Пару дней назад Джефф Уэйн и Брэдли Холлиуэй попытались втянуть Тома в свои делишки: они положили глаз на некий особняк на Кенсингтон-Гор, в который, по их словам, залезть было проще простого. Блант решительно отказался, и не потому, что за несколько недель до этого дал себе слово жить честно, а потому, что давно усвоил главный закон жизни: если не хочешь пропасть, действуй в одиночку и надейся только на себя. Тогда тебя никто не предаст. Том надел рубашку и начал застегивать пуговицы. Он успел добраться до самой верхней, когда подошел Гиллиам Мюррей.

— Я хотел отметить тебя особо, Том. — Предприниматель прямо-таки светился от удовольствия. Молодой человек напряженно улыбнулся и пожал протянутую руку. — Без тебя наше предприятие не состоялось бы. Никто не справился бы с ролью отважного капитана Шеклтона лучше, чем ты.

Том через силу выдавил вежливую улыбку. Хозяин намекал на Перкинса? Первоначально именно он изображал Шеклтона, но сразу догадался, что за молчание Мюррей заплатит больше, чем за игру, и не явился к шефу поделиться своими соображениями. Такая наглость ни капли не обескуражила Гиллиама, который прямо заявил шантажисту, что, коль скоро его не устраивает плата, он может проваливать на все четыре стороны, и тоном человека, оскорбленного в лучших чувствах, добавил, что настоящий капитан Шеклтон не был тщедушным коротышкой. Перкинс зловеще улыбнулся и покинул кабинет Мюррея, чтобы, как он не преминул сообщить, отправиться прямиком в Скотленд-Ярд. Больше о нем никто ничего не слышал. Перкинс просто-напросто растворился в воздухе, хотя Том и его приятели полагали, что до Скотленд-Ярда он так и не дошел. Люди Мюррея настигли его раньше. Актеры не знали, как далеко простирается власть хозяина труппы, и предпочитали не испытывать судьбу. Вот почему встречу с Клер Хаггерти надо было держать в секрете. Если кто-нибудь узнает, что пассажирка видела актера без шлема, пиши пропало. Увольнением Мюррей не ограничится. Он постарается полностью искоренить проблему, как в случае с Перкинсом. И никакие оправдания не подействуют: если Гиллиам решит, что успеху его замысла что-то угрожает, он уничтожит угрозу любой ценой. И Том повторит судьбу бедняги Перкинса, даром что ростом он повыше.

— Знаешь, Том, — проговорил Мюррей, дружелюбно глядя на актера, — ты похож на настоящего героя.

— Я лишь стараюсь как можно лучше играть капитана Шеклтона, мистер Мюррей, — пробормотал Том, дрожащими руками натягивая брюки.

Гиллиам издал звук, похожий на довольное мурлыкание.

— Так держать, парень, продолжай в том же духе, — сказал он весело.

Том кивнул.

— А теперь прошу меня извинить, — проговорил он, нахлобучивая шапку. — Я очень спешу.

— Уже уходишь? — расстроился Гиллиам. — Не хочешь отметить удачу с нами?

— Простите, мистер Мюррей, мне правда надо идти, — ответил Том.