Эдуард Кондратов - Десант из прошлого

А люди волновались. Тревожный говорок бежал по толпе: что случилось? Никто никогда не видел президента таким. Потом он стал искать взглядом кого-то внизу. О’Нейл проследил и увидел у входа на трибуну Сузи. Она пристально смотрела на Карповского, еле заметно кивая головой. Президент с трудом начал говорить.

И все-таки Карповский оставался Карповским. Несмотря на потрясение, он и сейчас пытался быть красивым в своей трагичности. Он сбивчиво говорил о попранных идеалах, об оскверненных принципах и обманутых надеждах. Но уже через десять минут его никто не слушал. Никому не было дела до нюансов президентской речи.

— Довольно болтать! — вдруг заревел Том Брекбери. — Говори, как спасаться?!

Карповский беспомощно озирался…

Мартин О’Нейл понял, что наступил его час.

— Точка! Они подступили к стенам. Больше не удержимся! — Саврасов опустил автомат и, спрятавшись за косяком, выглядывал в узкое оконце.

— Погоди панику разводить! Они же сюда не залезут! — откликнулся Степан Хрищенко, тоже прекращая стрельбу.

— Сам ты паника, — возмутился Саврасов. — Просто не удержимся — и все. Гляди, лестницы тащат.

Он выставил ствол автомата и дал короткую очередь по площади. Из соседнего окна тотчас застрочил Хрищенко. Потом вступили остальные.

Хранители, тащившие через площадь длинные лестницы, побросали их и залегли, открыв по окнам яростный огонь. Морякам пришлось спрятаться за простенками.

— Может, кликнуть тех, снизу? Подтащат лестницы — петля! Нас четверо, а окон… Все не закроешь.

Байков качнул головой.

— Нельзя! У них свое дело. Слышишь?

Снизу доносилась пальба. Значит, навалились на вход.

Положение отряда было трудным. На два десятка человек, прорвавшихся в радиоцентр, было только семь автоматов.

Здание радиоцентра было удобным для обороны: один вход, окна высоко, на уровне второго этажа. Пока морякам удавалось держать хранителей на расстоянии, все было более или менее благополучно. Хранители были не из отважных: атаковали робко. Стоило подстрелить двух-трех, остальные немедленно откатывались назад.

Но вот уже несколько минут они проявляют активность. Похоже, что их повела опытная рука. Они атаковали здание с двух сторон и, потеряв несколько человек, все-таки оказались под стенами.

Сразу все усложнилось. Теперь хранители были недосягаемы. Окна обстреливались до того плотно, что невозможно было выставить голову даже на секунду. Что делалось внизу, оставалось неизвестным. Каждую минуту враги могли оказаться в любом окне.

— На-ка, браток, — Байков передал автомат одному из матросов. — Я к Андрееву.

Александр Михайлович, закончив передачу, сам появился в коридоре. Семен коротко доложил обстановку.

— Надо отступать! — распорядился Андреев.

— Отступать? Куда? — удивился штурвальный.

— В студию! Там нет окон. Как с патронами?

— Трохи есть.

Безоружные матросы первыми перебрались в студию. Из соседних комнат подхватили ящики с инструментом, мотки кабеля, тяжелую аппаратуру — все, чем можно было забаррикадировать дверь. Пора было отступать остальным.

Стрельба внезапно стихла. Матросы бросились к окнам, ожидая штурма. Странное дело: хранители побросали лестницы и бежали назад, к казармам. Прекратилась стрельба и внизу.

Феличин обернулся:

— Ребята, отступают!

— Неужто струсили? — задумчиво сказал Байков, осматривая пустынную площадь. — Чудно!

— Нет. Тут что-то другое. — Андреев всматривался в казармы. Там было заметно движение.

Феличин совсем осмелел. Он лег на подоконник и заглянул вниз, под окна, где, прижавшись к стенам, плотно стояли хранители.

Он приложился к автомату.

— А ну, держитесь!

Но те закричали, отчаянно замахали руками, указывая куда-то в сторону казарм. Феличин глянул и тотчас заорал во весь голос:

— Александр Михайлович! Белый флаг!

И точно, из толпы хранителей отделилась группа из трех человек и строевым шагом, в полный рост, двинулась к радиоцентру. В руке идущего впереди трепетал белый флажок.

— Спасибо, Сузи! — О’Нейл неторопливо пожал маленькую ладонь. — Это был отличный прием, с Карповским!

Девушка печально улыбнулась.

— За что спасибо, Мартин? Еще ничего неизвестно…

— Ну-у. Теперь легче! — протянул О’Нейл. — Нокдаун есть. Нужен нокаут! — Последние слова он выкрикнул уже на бегу. О’Нейл торопился. Правда, два хранителя и Патрик на вертолете, обнаруженном недалеко от площади, уже вылетели с ультиматумом к радиоцентру, но надеяться на это не стоило.

Вооруженные чем попало рабочие шли к площади Ликования. Все-таки О’Нейл не ошибся: Городок Умельцев поднялся как один человек. А Патрик сумел вовремя провести восставших к пункту управления кибернетическими «друзьями». Так что хранители, расквартированные в Городке, почти не оказали сопротивления. Теперь многолюдная колонна неудержимо катилась к площади. Если хранители не примут ультиматума, то тем хуже для них. Лишь бы русские продержались…

Сузи помахала О’Нейлу и медленно пошла назад. Она чувствовала себя обессиленной. Голова была тяжелой, не хотелось думать ни о чем.

На опустевшей площади Гармонии Сузи увидела Карповского. Сгорбившись, он сидел на ступеньках трибуны и часто затягивался сигаретой. Она подошла.

— Вот и все, Сузи, — негромко сказал Карповский. — Sic transit gloria mundi. — Он попытался улыбнуться, не сумел, губы дрогнули.

Встал и, шаркая ногами, пошел в сторону Городка. Девушка смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду. Ей пришло в голову, что Карповский, в сущности, и сейчас озабочен только своей личной трагедией.

Внезапно Сузи услышала сухой треск, повторившийся дважды. Девушка вздрогнула: пистолетные выстрелы! Сузи бросилась на звук.

В трех шагах от обочины она увидела Сержа Карповского. Он лежал на боку, схватившись руками за грудь. Между пальцев ползли тоненькие струйки крови.

Эрих Вальтер спешил к Ольпингу.

Он чувствовал некоторое сожаление: все же не стоило убивать Карповского. Он и не собирался этого делать, он только хотел взять его вертолет. Кто же виноват, что Карповский вывернулся из-за дерева и сразу кинулся с кулаками. Пришлось успокоить пулей. Неприятно. Однако, если трезво рассудить, часом раньше, часом позже — какая разница? Карповский был все равно обречен. Как и все эти… разгневанные фроянцы.

Вальтер поежился. Ему довелось пережить несколько неприятных минут. Разбуженный телефонным звонком Крафта, он примчался сюда на вертолете, чтобы всех до единого увести по авральной тревоге на побережье. Но не успел: на площади уже полыхали страсти.