Клиффорд Саймак - Исчадия разума: Фантастические романы

Генерал повел их в глубь здания, освещая дорогу фонариком. Стук костыля Юргенса отдавался бесконечным эхом.

— Этот так называемый преобразователь — дьявольская штука, — пожаловался пастор, — Я предлагаю докончить начатое кем-то дело — уничтожить его окончательно. Всего несколько ударов топорищем…

— Только попробуйте, — рявкнул генерал, — и я огрею топорищем вас. Преобразователь — часть наследия народа, который был талантлив и цивилизован, хотя невозможно предположить, для какой цели создали этот прибор.

— Но вы же назвали его графическим преобразователем, — напомнил Лэнсинг.

— Правильно, но только потому, что ничего лучшего не пришло в голову. А теперь я уверен, что это нечто большее. Мне кажется; что преобразователь — средство связи с другим миром; и знания, и техника, примененные здесь, неизвестны у нас и, может быть, никогда не станут известны.

— Вот и хорошо, если так, — снова забубнил свое пастор. — Есть вещи, которых лучше не знать. Я уверен, что вся Вселенная должна подчиняться великому моральному закону…

— Чума на ваш моральный закон. Вечно вы бормочете о нем. Неужели нельзя говорить более вразумительно?

Пастор ничего не ответил.

В конце концов они добрались до графического преобразователя. Он находился в дальнем конце совершенно пустого здания. На первый взгляд преобразователь не обещал многого. Он походил на кучу металлолома, явно не работал, не имел никакой структуры и был грязен до невероятности. Тут и там сквозь пыль и мусор проглядывал ржавый металл.

— Не могу понять, — сказал генерал, — как в этой груде хлама хоть что-то работает.

— Может быть, то, что вы нашли, — это визуальный контроль, ничего другого и не существовало, — предположил Лэнсинг. — Остальное — исполнительный механизм, каким-то чудом еще действующий. Посильнее топнуть ногой — и последнее работающее реле отключится и изображение пропадет.

— Я как-то не подумал об этом, — задумчиво произнес генерал. — Хотя сомневаюсь, что вы правы. Мне кажется, эта куча хлама была раньше панорамным экраном, а то, что осталось, — всего лишь часть его.

Генерал обошел груду покореженного металла и выключил фонарик.

— Посмотрите сюда, — сказал он.

То, что предстало их взору, больше всего напоминало полуметровый телевизионный экран с зазубренными краями. На нем мерцало изображение призрачного мира, погруженного в красноватые сумерки. На переднем плане было видно скопление ограненных, как кристаллы, валунов, сверкавших в тусклом свете невидимого солнца.

— Похоже на алмазы, вам не кажется? — спросил генерал. — Куча огромных алмазов!

— Может быть, — ответил Лэнсинг, — но мне не приходилось иметь дела с алмазами.

Алмазные валуны, если они действительно были алмазами, находились на песчаной равнине, покрытой редкой растительностью — пучками похожей на проволоку травы и тощими колючими кустами. Форма кустов создавала иллюзию животной жизни — странной, но несомненно животной, а не растительной. Вдали на горизонте вырисовывались на фоне неба деревья, хотя, глядя на них, Лэнсинг вовсе не был уверен в том, что это именно деревья. Гротескно изогнутые, и корни — если это были корни — извивались по земле, не уходя в почву. В целом создавалось впечатление замерших гусениц-путешественниц. Деревья, подумал Лэнсинг, должны быть огромными, чтобы на таком расстоянии их детали были настолько различимы.

— Вы и раньше видели это? — спросил Лэнсинг, — Все ту же картину?

— Да, она всегда одинакова, — ответил генерал.

Что-то промелькнуло по экрану, слева направо и с огромной скоростью. На мгновение, как при стоп-кадре, Лэнсинг уловил форму этого видения. Это было живое существо, по облику гуманоид — две руки, две ноги, голова, все остальное мало походило на человека. Шея существа, тонкая и длинная, доходила до макушки его крохотной головы, свисавшей вперед, скорость движения существа была так велика, что голова и шея оказались вытянуты почти горизонтально. Выпяченная вперед нижняя челюсть очень массивная, в то время как само лицо казалось маленьким. Все тело устремлено вперед, в направлении движения; конечности мелькали с невероятной скоростью. Руки, длиннее, чем у человека, расширялись на концах, однако вовсе не походили на человеческие кисти, а одна нога — вторая уходила глубоко в песок — имела раздвоенное копыто. Существо показалось Лэнсингу серым, но, сообразил он, это могло быть результатом скорости — движение смазывало все краски.

— Вы видели его раньше? — спросил Лэнсинг.

— Да, всего один раз, — ответил пастор. — Если сие не исчадие ада, то очень на него похоже.

— И тоже на бегу?

— Да.

Лэнсинг повернулся к генералу:

— Вы упоминали живых существ, которых вы видели на экране. Вы говорили о разных формах жизни?

— Иногда появляется что-то похожее на паука. Оно живет в валунах. Конечно, не паук, но это лучшая аналогия, которая приходит в голову. У него не восемь, как у паука, а гораздо больше ног — сосчитать их невозможно, они всегда спутаны в клубок. Оно часто выглядывает из камней. Цвет его — чисто-белый, и поэтому его трудно разглядеть на фоне блестящих алмазов. А еще иногда там разгуливает трехногое яйцо. У него овальное тело с отверстиями вокруг верхнего конца — я думаю, это органы чувств. Ноги кончаются копытами и не имеют суставов — оно при ходьбе выбрасывает их вперед, не сгибая. Оно ни на что не обращает внимания и ничего не боится, хотя, насколько можно судить, не имеет никаких средств защиты.

— Обитель чудовищ, — вынес приговор пастор. — Нечто, на что ни один богобоязненный человек не станет смотреть.

Они сидели вокруг костра, не торопясь приниматься за дела.

— Мы осмотрели этот этаж и еще четыре над ним, — проговорил генерал. — Единственное, что удалось обнаружить, — это графический преобразователь и статуи. Все помещения пусты, как шкаф матушки Хаббард [28] Матушка Хаббард — персонаж английского детского стихотворения. . Ни следа мебели. Не осталось абсолютно ничего. Интересно, что произошло? То ли упорядоченное отступление, и жители города перебрались в другое место, забрав с собой все пожитки, то ли город был разграблен, но если так, то кем? Может быть, такие же, как мы, путешественники поневоле пустили мебель на дрова? Вполне возможно. Судя по всему, команды вроде нашей идут этой дорогой уже далеко не в первый раз. Но если мебель пошла на топливо, что случилось со всем остальным: кастрюлями и сковородками, керамикой, одеждой, книгами и прочим, — ведь человеческое жилище всегда полно разной утвари и вещей? Не могли же все растащить на сувениры! Картина, подобная этой, везде, куда ни загляни. Даже дома, что явно были жилыми, совершенно пусты.