Клиффорд Саймак - Игра в цивилизацию: Фантастические рассказы

Мысли в голове мельтешили, будто птицы, летящие к себе в гнездо на ночлег. Чего добивался сегодня утром липучка, приставший на стоянке? Что подозревает — или знает — Фаррис и что он затевает? Почему Джон Ример пришел передать ключи, а потом передумал и не дождался? Почему убежал «размороженный» ?

Нет, в самом деле, почему? Если вдуматься, это же полнейшее безумие. Чего он хочет достичь побегом в чужой для него мир, к которому совершенно не приспособлен? Все равно что удрать в одиночку на другую планету, ничего о ней не зная. Или взяться за работу, в которой ни черта не смыслишь, и строить из себя великого специалиста.

Зачем? Зачем ты сбежал, «размороженный»?

Блейн отогнал от себя назойливый вопрос. И без того есть о чем подумать. И вообще, думать надо последовательно и методично, а у него в голове сплошной сумбур.

Блейн включил радио и услышал голос комментатора: «...тому, кто следит за историей политики, нетрудно увидеть ее кризисные точки, ныне обозначившиеся весьма четко. Более пятисот лет управление планетой фактически находится в руках Центрального Профсоюза. То есть во главе правительства стоит комитет, в который входят представители всех гильдий и союзов. Этой группировке удалось продержаться у власти целых пять столетий — из них последние шестьдесят лет совершенно открыто — не столько благодаря особой мудрости, терпению или умению предвидеть, сколько благодаря устойчивому равновесию сил внутри комитета. Взаимное недоверие и страх ни разу не позволили какой-либо гильдии занять главенствующее положение. Как только возникала подобная угроза, все прочие союзы тут же вспоминали о своих амбициях и подавляли потенциального узурпатора.

Но такое равновесие — и это понимают все — не может длиться бесконечно. Оно и так затянулось сверх всяких ожиданий. Опираясь на фанатичную преданность своих служащих, гильдии годами накапливают силы, но не пытаются их применить. Не приходится сомневаться, что ни одна из них не сделает попытки захвата власти, не будучи заранее уверена в успехе. Однако угадать, какая из гильдий накопила достаточно сил для решающей схватки, практически невозможно, ибо союзы хранят подобные сведения в строжайшей тайне. И все-таки недалек тот день, когда кто-то из них выйдет на поле брани, чтобы помериться силами. Нынешнее равновесие может показаться невыносимым некоторым союзам, возглавляемым амбициозными лидерами...»

Блейн выключил радио — и поразился торжественной тишине осеннего вечера. Вся эта трепотня стара как мир. Сколько он себя помнит, всегда находился какой-нибудь комментатор, предупреждавший об угрозе захвата власти. Одна и та же песня, меняются только персонажи: то говорят, что верх возьмет Транспорт, то намекают на Связь, а одно время всячески склоняли Питание — дескать, за ним нужен глаз да глаз.

Сновидения, слава богу, в такие игры не играют. Гильдия Сновидений всецело отдала себя служению людям. Конечно, ее представители входят в Центральный — и по долгу, и по праву,— но в политику никогда не лезут.

Кто вечно раздувает шумиху из ничего, так это газетчики и досужие комментаторы. Связь — вот самый подозрительный из союзов. Все его члены спят и видят, как бы прибрать к рукам власть. Впрочем, Просвещение не лучше. Там же одни мошенники, всю жизнь только и делают, что подтасовывают факты!

Блейн покачал головой. Да, ему крупно повезло, что он принадлежит к гильдии Сновидений. Ему не надо стыдливо прятать глаза, слушая очередные сплетни, потому что даже самые беспардонные сплетники не посмеют назвать Сновидения потенциальным захватчиком. Из всех союзов только его гильдия всегда имела право держать голову высоко поднятой.

У Блейна с Гарриет то и дело возникали ожесточенные споры насчет Связи. Гарриет, похоже, упрямо верила в то, что именно Связь обладает безупречной репутацией и бескорыстно служит обществу. Хотя, с другой стороны, что может быть естественнее преданности своей гильдии — последней преданности, оставшейся у людей? Когда-то, в далеком прошлом, на Земле существовали государства, и любовь к своей стране называлась патриотизмом. Теперь место государств заняли профессиональные союзы.

Блейн въехал в извилистое ущелье, свернул с магистрали и направился по серпантину вверх, в горы.

Ужин наверняка уже готов, и Ансел опять будет дуться (робот у него, мягко говоря, с характером). Зато Фило встретит хозяина у ворот, и они вместе доедут до дома.

Он миновал коттедж Гарриет, бегло скользнул взглядом по деревьям, заслонявшим дом. В доме темно, Гарриет на задании. Срочное интервью, так она сказала.

Блейн свернул к своим воротам. Навстречу выбежал Фило, оглашая окрестности радостным заливистым лаем. Норман Блейн притормозил; пес, запрыгнув в машину, лизнул хозяина в щеку, а затем чинно улегся на сиденье. Автомобиль сделал круг по подъездной дороге и наконец остановился возле дома.

Фило выскочил из машины. Блейн неторопливо последовал за ним. Утомительный был денек. Только теперь, добравшись до дома, Блейн почувствовал, насколько он устал.

Он постоял немного, разглядывая свой дом. Хороший у него дом. В нем будет уютно жить настоящей семьей — если, конечно, когда-нибудь удастся уговорить Гарриет бросить журналистскую карьеру.

За спиной раздался голос:

— Так, хорошо. Можешь повернуться. Только спокойно и без фокусов.

Блейн медленно обернулся. Возле машины в сгустившихся сумерках стоял человек. В руке у него что-то блестело.

— Не бойся, я не причиню тебе вреда,— продолжал незнакомец,— Ты, главное, сам не лезь на рожон.

Одет в какую-то невиданную форму и говорит как-то странно. Непривычная интонация — жесткая, резкая, без того плавного перехода слов из одного в другое, который придает речи естественность. А что за выражения: «без фокусов», «не лезь на рожон»!

— У меня в руке пушка. Так что лучше не валяй дурака.

«Не валяй дурака».

— Вы сбежали из Центра,— догадался Блейн.

— Верно.

— Но как...

— Я всю дорогу ехал с вами, прицепился под машиной. Глупые копы не додумались там проверить.— Человек пожал плечами,— Вы ехали дольше, чем я предполагал. Я чуть было не соскочил на полпути.

— Но при чем тут я? Почему вы...

— Вы ни при чем, мистер. Мне было все равно, с кем ехать. Я просто хотел выбраться оттуда.

— Я вас не понимаю,— сказал Блейн.— Вы же вполне могли уйти незамеченным. У ворот, например. Я ведь притормозил. Что вам мешало тихонечко скрыться? Я бы вас и не заметил.

— Скрыться? Чтобы тут же попасть копам в лапы? Стоит мне только нос высунуть — и меня сразу вычислят. По одежде, по разговору. Я и за столом веду себя не так и даже хожу не так, наверное. Я буду бросаться в глаза, как забинтованный палец.