Алексей Зарубин - Красота оплаченного долга

О чем не преминул напомнить ей Малур, вернув пощечину двумя крепкими оплеухами.

— Стража! — крикнула взбешенная женщина изо всех сил. — Стра...

Но тут Малур заткнул ей рот кулаком. Удар был настолько силен, что отбросил Зину к стене. К сожалению, он опоздал.

Занавески отлетели в сторону, два стражника с пиками наперевес бросились на нас. Один из них споткнулся о тяжело звякнувший узел и полетел головой прямо в костер. Второй был хоть и стар, но проворен. Он чуть не воткнул пику мне в живот. Но Малур успел отбить удар факелом, а потом пнул его в колено. Стражник охнул и упал. Последняя картина — Зинаида, подвывая, выплевывает зубы на камни. С тех пор я ее не видел. Признаться, и не сожалел об этом. Довелось мне встречать склочных баб и похуже, но беда от них всегда одна и та же. Лучше держаться подальше. Стыдно признаться, но в какой-то миг я даже тихо порадовался, что на этой планете нет и еще очень долго не будет дантистов. Впрочем, если она правильно усвоила полученный урок, то и беззубому рту найдется достойное применение.

Малур выскочил в большой зал и, не торопясь, чтобы не привлекать внимания, пошел к выходу из пещеры. Пару раз я обернулся, высматривая юного Тумалура, а потом его спина вдруг замаячила перед нами. Раньше всех почувствовав неладное, он полез обратно и опередил меня шагов на десять.

Сидящие в зале с любопытством поглядывали в нашу сторону, но никто не делал попытки задержать или хотя бы поинтересоваться причиной криков и брани. Но вот из грота выскочил стражник в дымящейся куртке, крикнул что-то, эхом отозвались воины, и тогда мы побежали к светлому пятну выхода, перепрыгивая через спящих.

У тропинки, ведущей ко второму уступу, стражи не оказалось. Кажется, начинает везти, подумал я, выбегая на тропинку. Везло и дальше, мы чудом не разбили головы, кувыркаясь на неровно вырубленных ступенях в самых крутых местах. А когда мы скатились один за другим вниз, я увидел, что везение кончилось, практически не начавшись — широкая площадка уступа кишела воинами.

— Провозвестник не должен попасть в лапы поганых тай, — сказал, тяжело дыша, Малур. — Лучше всем нам прыгнуть, взявшись за руки, вниз, чем опозорить Древних.

— Это еще зачем? — удивился я.

— Не надо прыгать, дядя, — вмешался в разговор Тумалур. — Это не воины тай, приглядись к знаменам.

— Да как ты смеешь без разрешения голос подавать... — начал было Малур, но тут сказанное племянником дошло до него, он поперхнулся, посмотрел на цветные тряпки, свисающие с копий, а потом радостно сорвал с себя шлем и подбросил его в воздух.

Я увидел, как стражники торопливо расплетают косицы, выдирая из немытых сальных волос медные кольца. Однако несколько стражников и все воины, судя по угрюмому виду и наставленным на них лучеметам, решили не сдаваться.

Не в меру ретивый воин-лур чуть не зарубил Малура, но тот успел показать ему железные кольца, а потом что-то шепнул начальнику отряда, показывая в мою сторону. Тем временем я с удовольствием стянул со своей головы чужие волосы и позволил ветерку остудить вспотевший затылок. Пики опустились, а лучники перестали целиться в меня. Кажется, пронесло.

Вместе со мной на втором потоке учился корпорант, имя которого в памяти не удержалось. Запомнился только его спор с исправителем Гофером во время тактических занятий. Невысокий, щуплый корпорант отстаивал модную в те годы концепцию структурного замыкания. Гофер легко и непринужденно исправил его ошибки, показав, что замыкание ландшафта и артефактов в нулевой экологический цикл ведет к застою, а потом и вырождению. Я не очень внимательно прислушивался к диспуту, посвященному эстетизации промышленных объектов, поскольку уже тогда специализировался в другом направлении и немного обижался, когда меня звали гробовщиком. Но выкрик корпоранта «повторение событий неизбежно; замкнутый круг — это путь к совершенству» я запомнил в силу его полнейшей бессмысленности.

Окажись он сейчас рядом со мной, нашлось бы о чем поговорить. Круг замкнулся, события неудержимо начали повторяться, но что касается совершенства... Нет, и еще раз нет!

Я сидел в кресле, в котором весьма удобно располагался дней восемь—десять назад. Убранство комнаты во дворце Хранителя Знамен было прежним. Портьеры те же самые. Даже ваза, которую я разбил о голову Кутая во время побега, стояла на месте, аккуратно склеенная из множества осколков. Правда, здесь появилось еще одно кресло, и в нем устроился Хранитель Знамен.

И только Хранитель был другой.

Мы сидели друг напротив друга. Разговор велся вполголоса, к великой досаде свиты, среди которой я успел заметить пару знакомых лиц, но уже с другими кольцами.

— Ты не будешь испытывать нужды ни в чем, — говорил Хранитель. — Провозвестник в моем шатре... то есть уже во дворце... — знак милости Древних. Для старейшин этого будет достаточно, чтобы принудить непокорных к смирению.

— Твоему... э-э... предшественнику я не очень-то помог.

— Мне известны обстоятельства. Он стеснил твою свободу, и Древние покарали его. Я же выполню любое твое пожелание.

— То есть ты отпустишь меня?

— Мало того, я дам людей и скакунов, чтобы ты беспрепятственно добрался до корабля.

Так-так, Малур выложил ему все мои планы. Или племянник? Какая теперь, к черту, разница!

— И ничего не потребуешь взамен? — осторожно спросил я.

— Все, что мне было нужно, я уже получил, — ответил Хранитель, поднимая к вискам оба указательных пальца в знак искренности. — Война окончена, спор между тай и лур завершился победой правых. Я принес народам вечный мир. И к тому же я должен вернуть тебе долг.

Мое непонимание отразилось, наверно, на лице, потому что он вздохнул и пояснил, что имел в виду:

— Это я подал старейшинам мысль пригласить тебя. Следовало незамедлительно покончить с войной, и твое слово о Древних могло стать решающим. Но коварные тай нарушили соглашение, убили моих людей и хотели воспользоваться твоим именем. А ведь мои верные слуги добыли корабль, научились управлять им, нашли помощников... Тай сорвали плод моих трудов. Не сомневаюсь, что вероломные собирались посягнуть на твою жизнь...

— А-а, так вот кто меня похитил? — я даже привстал с места, но слабый скрип двери напомнил, что охрана начеку. — Значит, это тебя я должен благодарить за похищение?

— Ты ничего не должен, а я — твой должник, — сурово отрезал Хранитель. — Жалок удел того, кто не отдает долги.

— Слова твои драгоценны, а поступки достойны благородного мужа, — произнес я традиционную формулу благодарности. — Ты несешь мир, покой и благоденствие своему народу, — добавил я от себя.

Я лицемерил. Дикий мир, дикие нравы... Нет ничего благородного в примитивной борьбе за жизнь, власть, наложницу... то есть женщину. Еще вчера в городе шла резня. Воины, вчерашние кочевники, опьяненные победой, слонялись по улицам, врывались в дома, и горе тому, кто не успел сменить кольца. Самое омерзительное, что соседи убивали друг друга из-за цвета колец, хотя еще вчера они, возможно, доверительно шептались у дувалов о том, где и за сколько можно приобрести железные наборы.