Журнал «Если» - «Если», 1998 № 07

И еще. Цельнометаллические конструкции Циолковского не нашли пока применения. Но кто знает, что окажется лучшим транспортным средством на планетах Солнечной системы. Марс с его разреженной атмосферой не очень хорош для авиации — какого размаха должны быть крылья! На Венере с ее буйной атмосферой самолету — верная гибель. И тут невольно призадумаешься…

— Владычица и мать всего сущего, — произнесла Лола, выпрямившись на ветру и простирая руки к небу, — Царица и Богиня, пошли мне знамение!

Ничего не случилось. В точности как вчера. И позавчера. Все три дня.

Лола опустилась на плед. И тут же ойкнула и принялась стряхивать с него опавшие сосновые иголки. Конечно, подумала она, хорошо было в городской духоте мечтать о том, что ей предстоит проделать весь ритуал обнаженной, как сама природа. Но, чтобы выполнить намеченное, пришлось в поисках укромного уголка забраться высоко в горы, где ветер воет в кронах и задувает даже в это тесное ущелье. Деревья роняют на тебя листву и хвою, пыль летит прямо в глаза и… и ты мерзнешь. Вся романтика «естественной жизни» быстро испаряется, и ты становишься просто голой, да еще и в гусиной коже.

«В этом-то все и дело, — подумала Лола. — Может, я и сказала все, как надо, но необходима еще и соответствующая степень концентрации. А как ее добиться — на таком-то холоде!»

Она вздохнула и поглядела на небо. Солнце клонилось к закату, краски были просто потрясающие. Проживая в Лос-Анджелесе, она часто глядела вверх, но перед ней обычно открывалось привычное для горожан зрелище: покрытый легкой дымкой небосвод, не небесно-голубой, а мутный, точно глаза у новорожденного котенка. Порою испарения окрашивали небо почти в бурый цвет, но даже в лучшие дни оно никогда не сияло такой глубокой, чистой голубизной, глядя на которую Лола чувствовала себя особенно голой и беззащитной.

Теперь голубизна по краям переливалась пурпуром и шафраном, а в зените сгустилась до индиго и густой сапфировой сини. И тишина вокруг — вместо привычного рева транспорта лишь ветер в верхушках деревьев. Странно, когда оказываешься вдалеке от городского шума, его начинает не хватать.

Три дня назад в 15 милях от Огайо она свернула с шоссе № 96 на север и, руководствуясь компасом и картой штата, сумела проникнуть в один из наиболее недоступных районов Сеспского заказника, где гнездились кондоры. Чтобы выполнить задуманное, ей было необходимо уединение. Друзья предупреждали: старайся вести себя осторожнее. Дым от костра или огонь в ночи может привлечь незваных гостей, сама подумай. Кое-кто лишь молча покачивал головой с таким видом, что было ясно — она поступает неразумно: гораздо безопаснее выплясывать нагишом, скажем, на бульваре Сансет, чем в дикой глуши.

Но Лола упрямо упаковала свою крохотную палатку, пропускающую ультрафиолетовые лучи, — роскошный подарок самой себе на последний день рождения, уложила одежду — не слишком много, но достаточно, чтобы укрыться от холода. С особым тщанием она уложила ритуальные Приспособления. И затерялась в дремучих дебрях. Тут и впрямь были самые настоящие дебри. Лола вновь уселась на плед и принялась растирать избитые ноги. Ее тело на не защищенных одеждой местах было ободрано в кровь, а на защищенных — пестрело синяками. В волосах у нее запутались сосновые иголки и веточки толокнянки, ее кусали осы, она видела гремучих змей и тарантулов — и они видели ее. При виде гремучек она было подумала о том, чтобы вернуться на шоссе-96 и поймать попутку, направляющуюся в город. Но прикинув, что опаснее — путешествие автостопом или встреча со змеей, — она сделала выбор в пользу змей.

Итак, Лола сидела и наблюдала, как сгущается тьма. Ее время, если верить книгам, это время Великой Матери. И Луна — ее символ. Лола поглядела на молодой месяц — она не слишком-то в этом разбиралась, но ему, должно быть, дней пять или шесть: Луна Девы, Луна Охотницы.

А в книгах говорилось, что при нарождающейся луне можно вернуть себе и девственность — стоит лишь правильно совершить обряд и произнести нужное заклинание в должном настроении. Лола вздохнула. Она могла твердить нужное заклинание бесконечно. Но настроиться должным образом никак не удавалось.

И все же вот она в нужном месте, в нужное время, в ночь всех ночей — самую короткую в году, — в самом сердце лета, и луна как раз такая, как нужно. В книгах говорится, что в это время года можно творить чудеса, творить обряды, которые призовут Ее к тебе. Именно для того Лола и купила лук. Это было весьма дорогостоящее приобретение. На зарплату кассирши не очень-то разгуляешься, но, увидев этот великолепный тяжелый лук несколько недель назад, она потеряла голову. Он не был сборным — она питала недоверие к сложным конструкциям, смахивающим на сцепленные в экстазе гардеробные вешалки; но это был настоящий лук, с двойным изгибом, лук из стекловолокна, с великолепным серебристым отливом, луноподобный лук, лук-полумесяц… и она не устояла. Симпатическая магия, подумала Лола. Серебро — цвет луны, цвет лука. Да и книга намекала, что Владычице можно угодить хорошим выстрелом.

Но управиться с оружием оказалось не так-то просто. Тетива была слишком туга для нее и, сорвавшись, уже успела пару раз сильно ударить ее по руке, оставив багровые рубцы и здоровущую царапину. Тем не менее, если пустить наугад несколько стрел в ночную тьму, появится шанс, крохотный, но шанс, что Сила откликнется на призыв: своего рода спиритическая лотерея.

Пора начинать. Солнце садилось, уступая небо Луне. Пока Луна царит над юным, полным надежд миром, пока грядет эта ночь — самая короткая ночь в году, — время принадлежит ей!

Она приступила к делу. Вначале очертила круг. Одна из книг рекомендовала для этого цветной мелок, другая — песок. Для верности она использовала оба способа. Честно говоря, у нее не было особого выбора, поскольку та крохотная площадка, на которой она ухитрилась разместиться, была усыпана галькой. В центре круга она водрузила валун и, прижав им веревку, чтобы обозначить диаметр, пошла по кругу, рассыпая песок и помечая камушки белым мелком. Она вытащила компас, определилась и начала выкладывать пентаграмму; верхний луч звезды указывал на север. Нахмурившись, она наметила пятый луч — звезда, разумеется, получилась слегка скособоченной, но исправлять ее было некогда. Сойдет, подумала она и начала выводить внутри пентаграммы буквы и символы, как того требовала книга.