Георгий Мартынов - Встреча через века

Волгин знал, что Мунций двадцать семь раз покидал Землю, что Владилен, несмотря на молодость, вдоль и поперек избороздил всю Солнечную систему, что даже Мэри успела два раза побывать на Марсе и один раз на Венере, не считая Луны, которая людям тридцать девятого века была известна так же хорошо, как сама Земля, и считалась чем-то вроде окраины земного шара.

- Марс - это уже слишком, - повторил он.

Никто не улыбнулся. Собеседники Волгина понимали его, быть может, лучше, чем он сам понимал себя. Но и они не нашлись сразу, что ответить этому человеку, представления и взгляды которого сформировались в безмерной дали времен.

Женская чуткость Мэри подсказала ей правильный тон.

- Хочешь увидеться с моей матерью? - спросила она. - Мама на Марсе, и я знаю, что она очень хочет познакомиться с тобой. Так же как все. Но мне будет приятно, если она окажется первой.

- А это возможно? - спросил Волгин.

Заманчивая мысль "встретиться" с человеком, находящимся в миллионах километрах от Земли, увлекла его своей сказочностью.

- На марсианской базе установлен телеоф.

- Если так, я буду рад этому свиданию.

- Тогда я сейчас сообщу на станцию, и нам дадут Марс. - И с этими словами Мэри подбежала к телеофу.

"Неужели, - подумал Волгин, - эта женщина там, на Марсе, увидит меня и сама появится передо мной так же, как до сих пор появлялся Люций?"

Все получилось совершенно так же.

В ожидании прошло около получаса. Но вот Мэри пригласила Волгина сесть в кресло. В центре диска уже горела красная точка.

- Тебе повезло, - сказала Мэри. - Мама была на базе, и не пришлось долго ждать. Вызывай ее сам.

Волгин нерешительно протянул руку. То, что должно было произойти сейчас, казалось невероятным и еще более загадочным, чем раньше.

- Почему точка красная, а не зеленая, как всегда? - спросил он, стараясь выиграть время и успокоиться.

- Потому что эта связь не земная, а межпланетная, - ответил Люций.

- Какое расстояние от Земли до Марса в данный момент?

- Примерно девяносто миллионов километров, - тотчас же ответил Владилен.

- Связь идет со скоростью света, - заметил Волгин. - Значит, придется ждать минут десять?

- Совсем не придется ждать. Связь уже установлена, и Эра уже здесь. - Люций указал на пустое место напротив Волгина. - Ты увидишь ее сразу. А она увидит тебя только через пять минут.

- Нажимай же! - сказала Мэри. - Мама ждет. Волгин нажал на красную точку.

К появлению человека в кресле он уже присмотрелся и привык к нему; но сейчас он испытывал особое чувство. На его сознание давила чудовищность расстояния.

Ведь эта женщина БЫЛА НА МАРСЕ!

В первое мгновение ему показалось, что перед ним появилась Мэри, так поразительно было сходство матери с дочерью. Но потом он заметил разницу в возрасте. Но все же женщина выглядела слишком молодой.

"Восемьдесят лет, немыслимо!" - мелькнула у него мысль.

- Мама, - сказала Мэри, - перед тобой Дмитрий Волгин. Он решил покинуть дом Мунция и прийти к людям. Я попросила его увидеться с тобой первой.

Женщина в кресле улыбнулась. Она смотрела прямо на Волгина, и он вспомнил, что никого другого она и не увидит во время этого разговора, хотя ее саму видели все находившиеся в комнате у телеофа. Ему только что сказали, что Эра увидит его и услышит то, что здесь говорится, только через пять минут. Значит, ее улыбка случайно совпала со словами Мэри. Она улыбнулась, зная, что ее уже видят, и эта улыбка относилась не к нему, а просто к любому, кто мот вызывать ее. Вероятно, она думала, что с ней хочет говорить Люций или Мэри.

- Говори! - шепнула Мэри.

- Я очень рад видеть вас, - начал Волгин. Его голос был скован волнением. - Люций считает меня своим сыном, а Мэри - братом. Значит, я могу называть вас матерью. Прошу вас относиться ко мне, как к сыну...

Он беспомощно оглянулся на Люция, словно прося его подсказать, что говорить дальше. Если бы эта женщина находилась здесь, в этой комнате, он взял бы ее руку, и слова нашлись бы сами собой. Но такой разговор, через бездну пространства, когда между вопросом и ответом должно было пройти десять минут, лишал его душевного равновесия, мешал собраться с мыслями.

Присутствующие поняли его и пришли на помощь.

- Нравится тебе моя мама? - спросила Мэри.

Волгин улыбнулся. Вопрос звучал совсем по-детски. Он понимал, что эти слова Эра также услышит... через две минуты.

- Эра очень похожа на тебя, - сказал он. - Вернее, ты похожа на нее. И она кажется мне не твоей матерью, а старшей сестрой.

Все рассмеялись.

- Как тебе это понравится, мама? - спросила Мэри.

Она говорила с изображением матери так, как если бы та была действительно здесь, нисколько не смущаясь разделявшим их исполинским расстоянием.

Люди всегда воспринимают условия жизни, в которых они родились, как обыденность, не представляя себе возможности иных условий. Все, что их окружает с детства, кажется им само собой разумеющимся. Техника не составляет исключения. Впоследствии они могут удивляться достижениям человеческого гения, восторгаться новыми изобретениями и открытиями, но то, что появилось до них, уже никогда не вызовет удивления или восторга. Людям кажется, что так и должно быть.

Те, кто родился в конце девятнадцатого века, постепенно привыкали к электрическому освещению, телефонам, радио, телевизорам, самолетам, а потом и к межпланетным ракетам. Но те, кто появился на свет во второй половине двадцатого века, принимали все это как должное.

Телеоф находился в доме, где жила Мэри, с тех пор, как она себя помнила. Учась в школе, она могла восхищаться заключенной в телеофе технической мыслью, могла даже изумляться гению людей, создавших его, но она никогда не могла смотреть на телеоф так, как смотрел на него Волгин. Телеоф был слишком привычен для нее.

Волгин понимал это и не удивлялся поведению девушки.

Пять минут прошли.

Все, что здесь было сказано, зазвучало на Марсе. Но как реагировала на это Эра, Волгин мог увидеть только еще через пять минут. А затем он услышит ее ответ.

Он внимательно рассматривал свою "собеседницу".

Эра была одета не в обычный костюм. Плотный кожаный комбинезон ловко сидел на ней. В руках она держала шлем, очевидно, только что снятый с головы. Золотистые волосы свободно падали ей на плечи.

Мунций говорил правду: Эре никак нельзя было дать больше тридцати лет.

Шлем привлек к себе внимание Волгина. Было ясно, что, надетый на голову, он закрывает ее целиком. Напротив глаз помещалась прозрачная пластинка.

Астрономия всегда была для Волгина далекой и отвлеченной наукой. Но все же он кое-что знал. Он читал или слышал, что атмосфера Марса считалась астрономами его времени негодной для свободного дыхания. Они были правы. И было ясно, что люди, покорив планету, не изменили состава этой атмосферы. Она осталась той же, и находиться вне базы можно было только в специальном шлеме, очевидно, снабженном кислородным прибором.