Вадим Тарасенко - Любимец Бога

– Сергей Павлович, вы хотите что-нибудь сказать?

– Хочу, очень хочу! – непривычно сильным для него голосом ответил академик. – Господа, а вы уверены, что экзамен перед Богом вы сдали?

Министры замерли.

– Что вы этим хотите сказать, Сергей Павлович? – наконец спросил Кедрин.

– А то, уважаемые члены Совета безопасности, что экзамен можно считать сданным только в том случае, если Борис Ковзан вернется оттуда. Или я ошибаюсь?

– Я так полагаю, – заговорил вновь директор СБ, – что уважаемый Сергей Павлович Хохлов за то, чтобы включить американца в экипаж «Прорыва». Я согласен с ним, что мы лишь чудом избежали гибели корабля и решили, что основные трудности позади. Но я не понимаю, почему он увязывает дальнейшую успешную реализацию проекта с наличием на борту «Прорыва» американца.

Все взоры скрестились на академике. Тот несколько мгновений сидел неподвижно, затем, вытерев платком лысину, медленно и на этот раз привычно тихо заговорил:

– Господа, мы не должны забывать о том, что данная проблема предполагает не только техническое, но и нравственное решение. Отсутствие любого из них приведет к провалу всего проекта. Ведь мы имеем дело не только с космосом и не только с живой материей. Мы имеем дело с мыслящей материей, на многие порядки более высокоразвитой, чем все человечество, вместе взятое. И не забывайте, именно эта мыслящая материя, именно Бог создал человека, какой он есть. Создал нравственным. Он наделил его совестью. И если хотите, нравственность – это критерий жизненности нации. Историческую перспективу имеет та нация, которая более нравственна.

– То есть вы полагаете, уважаемый Сергей Павлович, – в разговор вмешался Орлов, – что безнравственно не включить американца в экипаж «Прорыва»?

– После того как они заплатили человеческой жизнью за свои обязательства, да, – твердо ответил академик.

– А я, пожалуй, поддержу Сергея Павловича, – неожиданно проговорил Кедрин. И, чуть усмехнувшись в ответ на удивленные взгляды коллег, пояснил: – Академик Хохлов прав. Этим проектом мы выходим на прямую связь с Богом. А в Библии сказано, что, если Бог благоволит к людям, Он принимает их жертву. Если нет – отвергает. Думаю, что американскую жертву Он принял…

– Дикость какая-то. Говорить сейчас о жертвоприношениях – это же какое-то средневековье, – довольно резко проговорил министр стратегических исследований.

– Может, и средневековье, – неожиданно легко согласился Кедрин. – Но не прислушаться к Библии, тем более в данных условиях… И потом, знаете, «береженого Бог бережет». Давайте мыслить прагматично. Даже в случае неудачи с «Прорывом», при наличии в экипаже американца это уже нельзя будет считать неудачей.

– Поясните, Вадим Александрович.

– А что ж тут непонятного, Олег Павлович, – за Кедрина начал отвечать министр обороны, – американцы станут нашими безусловными союзниками, что весьма нелишне перед лицом китайской угрозы на нашем Дальнем Востоке,

– Все высказались, господа?

– Я хочу только добавить. – Хохлов обвел всех взглядом. – «Давайте честно мыслить – это и есть высшая нравственность». Это сказал не я. Это Декарт.

Могущественное светило наконец освободилось от навязчивого внимания туч. И вновь уверенные яркие лучи залили пространство, неся с собой свет и тепло.

Объединенная Русь. Украина. Киев. Майдан Незалежности.

3 июля 2190 года. Суббота. 11.20 по местному времени.

Десятки тысяч людских тел, прижавшихся друг к другу, образовали одно живое существо. И десятки тысяч глаз были обращены к трибуне, установленной в центре площади. И десятки тысяч глоток, набрав в легкие воздух, выкрикивали:

– Нет!

– Бог этого не желает!

– Нет!

– Второй жизни без Бога – нет!

– Нет!

– Аморальной власти – нет!

– Нет!

Высокий человек в черном одеянии смотрел на скандирующую под его ногами толпу.

– Нет! Нет! Нет!

Видя, что толпа начинает успокаиваться, он вновь, воздев руки к небу, заговорил. Скрытые мощные динамики разносили его чуть хрипловатый голос далеко вокруг:

– Братья и сестры! Оглянитесь, посмотрите вокруг. Нас уже десятки тысяч! И не только здесь! А по всей Украине, по всей Руси, по всему миру! И сейчас, – жест рукой в сторону многочисленных телекамер, – они с нами говорят: «Мы едины, мы непобедимы! Мы едины, мы непобедимы!»

Умные динамики, управляемые компьютером, тут же многократно усилив и добавив частоты, возбуждающие человеческую психику, с силой вбросили всю эту смесь в толпу

Толпа скандировала:

– Мы едины, мы непобедимы! Мы едины, мы непобедимы!

– Братья сестры! Именно вы, услышавшие Бога, спасетесь, и вам будет даровано бессмертие. Остальных же ждет даже не это, – широкий жест в сторону огромных проекционных экранов, которые тотчас заработали.

Бесстрастная электроника безжалостно показывала десятки бессмысленных глаз, искривленных губ.

– Их ждет вот это!

Картинка на экранах сменилась. Языки пламени, казалось, вот-вот дотронутся до стоящих на площади людей.

– Их ждет геенна огненная! – Картинка тут же была прокомментирована. – Но Бог милостив! Каждый из вас может сейчас подумать: «Я снял с себя чип сбора информации. Этого что, мало?» Мало, мои братья и сестры! Вы должны помочь тысячам заблудших душ услышать голос Божий, как услышали его вы. Но как им можно помочь? – Священник обвел глазами притихшую у его ног толпу.

Секунда, другая – казалось, что напряженное внимание сейчас взорвется. Необходим лишь легкий толчок. И толчок, скорее, пинок, пинок по существующему мироустройству, был сделан:

– Помочь им просто! Надо устранить аморальную власть, убрать тех, кто служит этому дьявольскому изобретению – Главному Компьютеру. Пусть к власти придут люди, которые истинно верят в Бога и не будут вмешиваться в Божье дело – дарование достойным жизни вечной, которые скажут: «Нет чипам сбора информации!» Нас, братья и сестры, уже много. Так давайте скажем аморальной власти – нет!

– Нет!

– Жизни без Бога – нет!

– Нет!

Ярость толпы, усиленная динамиками, вновь возвращалась назад. Казалось, громыхал весь Майдан, весь Киев, весь мир:

– Мы едины, мы непобедимы! Мы едины, мы непобедимы!

Объединенная Русь. Россия.

Загородная резиденция Президента Объединенной Руси «Ново – Огарево».

3 июля 2190 года. Суббота. 13.10 по местному времени.

– Господин президент, – в видеофоне возникло лицо секретаря, – с вами хочет связаться директор Службы безопасности. Говорит – срочно.

– Соединяйте.

В видеофоне тотчас появился Кедрин.

– Господин президент, включите телевизор.

– Какой канал?

– Практически любой. Хоть наш первый, хоть американский CNN!