Владислав Жеребьёв - Проект «Сколково. Хронотуризм». Сталинский сокол

Отлично, просто отлично: как выбрать из двух с половиной десятков лет даже не год – сутки, в которые придется втиснуть четверть века? Как не ошибиться и угадать, найти то мгновение, ту географическую точку на карте города, где, как на геологическом срезе, предстанет перед ней эпоха? Марина кинулась к спасительному шкафу, принялась хватать одну за другой книги и тут же ставила их обратно. Толку от них сейчас нет, она и так знает, что найдет на их страницах. Спроси сейчас любую дату любого события тех лет – ответит без запинки. А вот выбрать…

Марина вернулась в коридор. Баланс на счету оператора связи заставил тяжело вздохнуть и в очередной раз прикинуть, сколько осталось до зарплаты. Но деваться некуда, завтра утром надо отчитываться перед руководством, предъявить ему план, обосновать, забрать у Лизоньки индивидуальное задание. И ехать к черту на рога, в этот самый центр хроноперемещений… И не забыть пристроить на эти сутки в добрые руки кота и орхидею! И еще не известно, что важнее…

Она нашла в телефонной книге нужное имя, нажала кнопку вызова. Мать ответила сразу, словно только и делала, что сидела над телефоном и ждала звонка дочери.

– Мариночка, как у тебя дела? Как на работе? Прекрасно, прекрасно. А у нас беда – невовремя распикировали рассаду перцев, и теперь придется все покупать. Представляешь, чеснок уже вылез, а его снегом занесло, даже не знаю, что теперь будет, – мать по привычке не дала Марине произнести ни слова. Эти причитания грозили затянуться, и Марина решилась.

– Мам, подожди, я тебя спросить хотела, – осторожно перебила она мать, и эти слова оказали на пожилого профессора волшебное действие:

– Да? Слушаю, – таким голосом, наверное, мог бы говорить почуявший дичь спаниель.

– Скажи мне, пожалуйста, если бы ты могла… Если бы у тебя был выбор – отправиться в любой год перед войной в любую точку Москвы… – договорить Марине не удалось.

– Что за глупости ты несешь – отправиться в любой год! Ерунда какая! Чем вы только там у себя на кафедре занимаетесь… Это тебя Иннокентий Иванович ко мне с таким вопросом подослал? – подозрительно поинтересовалась мать.

– Нет, нет, не он! – отнекивалась Марина, – это я сама, мне для статьи надо! – зачем-то соврала она.

– Для статьи? – голос матери сразу изменился. О своей старой вражде с нынешним начальником дочери профессор в отставке мигом забыла и сосредоточилась на вопросе.

– В какой год? Интересная мысль, дай подумать… Что тогда представлял из себя город: формально столица, а по сути – провинциальный мегаполис. Там еще перед самой войной коров на берегу Москва-реки пасли, по улицам куры ходили. Карточки опять же, если что приличное купить – так только в Торгсине за валюту, да и то ее законное происхождение сначала надо доказать. Комиссионки, правда, были и рабкредит. Дальше – метро строить начали, весь центр перекопан, кругом развалины, грязь и руины от снесенных зданий, – рассуждала мать.

Марина смотрела на часы, считала уплывшие вместе с минутами деньги, но перебивать родительницу не решалась.

– Какой год, какой год… А с какой целью? Зачем? Что ты хочешь там увидеть? – задала встречный вопрос мать.

– Я? Людей, жителей, – отозвалась Марина, – посмотреть на них, поговорить, вопросы задать – про жизнь, про мысли их, про…

– Понятно, – отрезала мать, – так бы сразу и сказала. Тогда либо на Красную площадь, на праздник какой-нибудь, или на воздушный парад. В Тушино, например. Начиная с восемнадцатого августа тысяча девятьсот тридцать пятого года в Тушино ежегодно проводились воздушные парады, которые привлекали десятки тысяч москвичей и гостей столицы, – текст мать произнесла так, словно прочитала его с листа.

– Аэродром? – Марина даже не пыталась скрыть свое разочарование, – почему аэродром?

– Повторяю, – мать начала терять терпение, и разговор грозил оборваться, – воздушные парады, которые привлекали десятки тысяч москвичей и гостей столицы. Десятки тысяч москвичей и гостей. Чего тебе еще надо? Тебе мало?

– Нет, мне достаточно. Я поняла, спасибо, мамочка, – отозвалась Марина, – как ты себя…

– Прекрасно, – оборвала ее мать, – у меня все в порядке. Что у тебя?

– У меня тоже. Ой, тут аккумулятор садится, а я зарядник на работе забыла! Спасибо, мамочка, я тебе потом позвоню! – Марина нажала «отбой» и посмотрела на свое отражение в зеркальной створке шкафа. Повертела головой, пристально рассматривая волосы: да, красить голову придется, деваться некуда. Надо записаться, завтра же, чтобы в Сколково своим бледным видом народ не распугать.

«У меня все нормально, все по-прежнему, как и все предыдущие тридцать пять лет. Все без изменений, и ждать их неоткуда. Впереди долгожданная диссертация, защита и, как предел мечтаний, должность ведущего научного сотрудника. Может, мать хоть тогда успокоится и отвяжется от меня раз и навсегда». Телефон вернулся в сумку, справочники, учебники и методички в шкаф. Время почти одиннадцать часов, пора спать, вставать завтра рано, чтобы успеть на электричку. И уже в темноте, лежа под одеялом, в полусне, Марина вспомнила, что забыла позвонить в «турфирму».

«Утром, как только проснусь», – поклялась она самой себе и отпихнула пригревшегося рядом кота. Тот не обратил на недовольство хозяйки никакого внимания. Потоптался всеми четырьмя лапищами на одном месте, покрутился и улегся на подушку, прикрыв свой холодный нос хвостом…

Аккумулятор в телефоне, действительно, разрядился, будильник не сработал, поэтому утро началось почти на час позже обычного. Коту пришлось довольствоваться сухим кормом, Марина второпях наступила в миску, и хрупкие шарики раскатились по всей кухне. Кот с подоконника взирал на это безобразие и легонько постукивал по пластиковой поверхности кончиком белоснежного хвоста.

– Извини, пожалуйста! – Марина вылетела в коридор, кое-как оделась, схватила сумку и открыла дверь. На коврик вывалилась рекламная газетенка – ее постоянно пропихивали в ручку назойливые «почтальоны», легко и непринужденно проникавшие в подъезд мимо домофона. Марина схватила разноцветный листок, скомкала и затолкала в сумку, чтобы донести до ближайшей урны и там выкинуть бесполезную макулатуру. Захлопнула дверь, повернула в замке ключ и помчалась к остановке маршруток. Электричку, к счастью, не отменили, и в дверь приемной ректора Марина ворвалась всего через сорок минут после того, как начался рабочий день. Посвежевшая и порозовевшая Лизонька вскочила, и вместо приветствия замахала на посетительницу руками:

– В бухгалтерию иди, кварталку дают! – и в восторге вытаращила обведенные черной подводкой глаза. Марина кивнула, попятилась от двери и рванула по коридору в его самый дальний и темный угол, в святая святых учебного заведения – к кассе. Постояв минут двадцать в небольшой тихой очереди, Марина расписалась в ведомости, забрала деньги и вернулась в приемную ректора. Лизонька топталась у резервного стола, предназначенного для корреспонденции, и резала огромный, украшенный разнокалиберными цветочками торт.