Ричард Матесон - Книжный червь

У Гарри отвисла челюсть.

- А зная о том, что ягоды в изобилии появляются после лесных пожаров, - продолжал Фред, - местные жители устраивали пожары специально, и в результате местности был внесен немалый ущерб.

- Враки! - Гарри не выдержал и угрожающе приподнялся со стула. - Грязное, вонючее вранье!

Фред замолчал.

- И ты еще смеешь шляться по барам и всем такое рассказывать? И ты называешь это знанием местности, где я родился? Да это же гнусные выдумки.

- Уймись, Гарри. Не кипятись, - осадил приятеля Лу.

- Хорошо, я сяду. Но пусть он скажет, где он такого нахватался?

- Я никому ничего не говорил, - попробовал оправдываться Фред, - ничего нигде не рассказывал. Это как будто... как будто я это где-то прочитал и запомнил.

- А-а, то-то же... - Гарри нервно вертел в руке стакан.

- Неужели ты и вправду все-все знаешь? - отчасти от страха, а отчасти для того, чтобы разрядить обстановку, спросил Лу. Фред посмотрел в пол.

- Боюсь, что так.

- И это никакая не... никакой не фокус?

- Хорош фокус, - печально усмехнулся Фред, - разве я способен на фокусы?

Коротышка Пикок что-то быстро соображал.

- А не ответишь ли ты мне, - вкрадчиво осведомился он, чем отличаются от остальных оранжевые розы?

И снова с выражением унылого разочарования Фред Элдерман забубнил:

- Оранжевый у роз не является коренным цветом, а представляет из себя смесь красного и розового различной яркости с желтым. До появления штамма "Пернация" оранжевых роз было очень и очень мало; все оранжевые, абрикосовые, коралловые розы, а также цвет "серна" переходят со временем в более или менее выраженный розовый, а некоторые приобретают совершенно чудный оттенок, известный под названием "бедро испуганной нимфы".

Лу Пикок сидел словно пораженный молнией.

- Нет, вы только послушайте!

- А что тебе известно про Карпентера? - задиристо надул щеки Гарри Баллард.

- Милфорд Карпентер, родился в Чикаго, в 1898 году, штат Илли...

- Ну хватит, хватит. Ты думаешь, я сильно им интересуюсь? Да он же красный, комми - и этим все сказано.

Но Фреда словно прорвало.

- В политической кампании успех зависит от целого ряда аспектов, как то: личность кандидата, выдвигаемая программа, отношение к нему прессы, экономические группировки, традиции конкретного региона, опросы общественного мнения...

- А я говорю он - красный! Карпентер - комми, - драчливо наступал Гарри.

Его опять остановил Лу.

- Но ты же сам за него голосовал на прошлых выборах, если мне память не...

- Я не голосовал! Ты понял?! - Гарри покраснел, лицо у него покрылось потом.

Фред Элдерман словно того и ждал.

- Запоминание определенных вещей в искаженном виде, извращение фактов есть свойство человеческой памяти, известное под определениями "патологическая склонность ко лжи" или "мифомания".

- Ты хочешь сказать, что я - лжец? Отвечай, Фред!

- Это явление отличается от обычной лжи тем, что говорящий и сам начинает верить в то, что он себе вообразил и...

Уже поздно ночью, когда они с Евой сидели вдвоем на кухне, она спросила:

- Откуда у тебя этот синяк под глазом? Ты дрался? И это в твои-то годы?

Но Фред посмотрел на жену так, что она сразу кинулась к холодильнику, достала лед и, усадив мужа к свету, приложила кусок к больному месту, а он, пока Ева это делала, рассказал, что произошло.

- Чего ты с ним связался? - ругалась она. - Ему бы только кулаки почесать, забияка чертов!

- Перестань, Ева. Он не виноват вовсе. Это я его оскорбил, потому что я уже не знаю, что говорю. У меня все... я окончательно запутался, Ева.

Посмотрев на сгорбившуюся фигуру мужа, она тяжело вздохнула.

- Когда же наконец этот доктор Бун хоть что-нибудь сделает?!

- Не знаю.

Час спустя, вопреки протестам супруги, Фред Элдерман отправился убираться в библиотеке; но как только он переступил порог огромного абонементного зала, дыхание у него перехватило и, сжимая виски руками, Фред опустился на одно колено и тяжело простонал:

- О Боже! Моя голова! Моя го-ло-ва!

Боль отпустила не скоро, да и то лишь после того, как он посидел довольно долго внизу под лестницей, тупо разглядывая кафельные плитки пола; голова кружилась, раскалывалась, и ощущение у Фреда Элдермана было такое, будто он этим вечером противостоял на ринге чемпиону мира по боксу в тяжелом весе среди профессионалов и выдержал по крайней мере раундов тридцать.

Утром пришел Фетлок. Артур Б. Фетлок, сорока двух лет, невысокий и крепко сбитый, возглавлял факультет психологии и, появившись в тот день у Элдерманов, был одет в просторный клетчатый плащ, а на голове у него красовалась шляпа с круглой плоской тульей и загнутыми кверху краями. Движения его дышали необыкновенной энергией, Фетлок не шел, а летел. Он вспрыгнул на крыльцо, перескочил через прогнившую доску и ударил пальцем по звонку.

Дверь открыла Ева.

- С кем имею честь?

Объяснив вкратце цель визита и не заметив даже, как испугалась хозяйка дома, услышав в чем он специализируется, Фетлок поспешил заверить, что пришел исключительно по настоянию доктора Буна, после чего Ева провела его к мужу, объясняя на ходу состояние Фреда:

- Приступ случился вчера ночью. Сегодня он еще не вставал.

- О-о? - удивился Артур Фетлок.

Когда Ева его представила и оставила с больным наедине, профессор Фетлок задал Фреду Элдерману целую серию быстрых вопросов. Фред отвечал, откинувшись на подушки; отвечал, как мог, конечно.

- Этот приступ, или удар, как именно он произошел?

- Не знаю, профессор. Я вошел в библиотеку и... как будто по голове меня стукнула бетонная глыба. Впрочем, постойте, точнее будет сказать не по голове, а в голову, в мозг.

- Поразительно. А эти знания, которые вы, по вашим словам, приобрели за последнее время... они увеличились, возросли? Я имею в виду с момента этого злосчастного визита в библиотеку?

- О, конечно, профессор. Я знаю больше, чем когда-либо.

Артур Фетлок мягко постукивал растопыренными пальцами рук друг о друга.

- Хорошо, проверим. Труд по лингвистике, автор Пей, стеллаж 9-Б, регистрационный номер 429-2. Процитируйте что-нибудь, пожалуйста.

В первое мгновение Фред отрешенно уставился перед собой, но уже в следующую секунду слова полились из него сами:

- Вначале Лейбниц выдвинул теорию, и он был в этом первым, согласно которой все языки произошли не от какого-то исторически известного источника, а появились как следствие прото-речи. В некотором смысле Лейбниц стал предшественником...

- Достаточно. Очень хорошо, - прервал его Фетлок, - очевидно здесь мы имеем случай проявления спонтанной телепатии и ассоциированного ясновидения.

- Что это значит?

- Телепатия, мой дорогой Элдерман. Телепатия! Похоже на то, что вы начисто считываете содержание любой книги, которая попадается вам на пути. И не только книги, но и... Вы работали в отделении французского языка и заговорили по-французски; прибравшись у математиков - начали цитировать логарифмические таблицы, и так было с каждым факультетом, с каждой кафедрой, с каждым предметом и... с каждой ученой личностью. - Профессор задумчиво поджал губы. - Но к чему все это?