Ричард Матесон - Тест

Он снова сел за стол и посмотрел на еду, к которой едва прикоснулся. Его сердце сильно билось.

Он держал вилку негнущимися пальцами и слышал, как отец миновал коридор перед столовой и начал подниматься вверх по ступенькам. Он взглянул на Терри, она вздрогнула. Потом он услышал, как наверху захлопнулась дверь в спальню отца.

Воспользовавшись тем, что Терри стала подавать пирог, Лэс вышел из-за стола. Он был уже у подножия лестницы, когда открылась кухонная дверь.

- Лэс, не лучше ли нам оставить его одного?

- Но, дорогая, я...

- Лэс, если бы он прошел тест, он бы заглянул в кухню и сказал нам об этом. Если бы он прошел, он...

Ее голос прервался, и ее передернуло, когда она увидела взгляд Лэса. Лишь стук капель дождя по стеклу нарушал гнетущее молчание.

Они долго смотрели друг на друга. Потом Лэс сказал:

- Я поднимусь.

- Лэс!

- Я не скажу ничего, что огорчило бы его, - сказал он.

Они снова посмотрели друг на друга, и он начал подниматься по ступенькам.

Ободряя себя, Лэс минутку постоял перед дверью. "Я не огорчу его, думал он. - Не огорчу".

Он осторожно постучал и подумал, что совершает ошибку. "Может быть, действительно лучше оставить старика в покое", - потерянно думал Лэс. И снова постучал в дверь.

Он услышал шуршание на кровати и звук шагов.

- Кто там? - спросил Том.

Лэс затаил дыхание:

- Это я, отец.

- Что ты хочешь?

- Я хочу поговорить с тобой.

Молчание.

- Хорошо, - наконец произнес Том.

Лэс слышал, как тот шел по комнате. Затем донесся шелест бумаги и звук закрываемого ящика бюро.

Наконец дверь открылась.

На Томе поверх одежды был накинут красный халат, и он лишь переменил туфли на шлепанцы.

- Разреши мне войти, отец? - тихо спросил Лэс.

Казалось, отец размышляет. Затем он сказал:

- Входи.

Но это не было приглашением и прозвучало так, будто он хотел сказать: "Это твой дом, и я не могу не впустить тебя".

Лэс вошел и молча стоял посреди комнаты.

Долго они смотрели друг на друга, как незнакомые люди, не говоря ни слова. Каждый ждал, что начнет другой. "Как прошел тест?" - слышал Лэс слова, повторявшиеся в его мозгу. "Как прошел тест?" Он не мог выговорить ни слова. "Как прошел..."

- Мне кажется, ты хочешь знать, что... произошло, - сказал отец. Было заметно, что он пытается говорить спокойно.

- Да, - сказал Лэс. Он спохватился. - Да, - повторил он и подождал ответа.

Старый Том поднял голову и с вызовом посмотрел на сына.

- Я НЕ ХОДИЛ, - сказал он. - У меня не было ни малейшего намерения идти туда, - спешил продолжить отец. - Никакого намерения проходить через всю эту ерунду. Осмотры, умственные тесты, составление кубиков на доске и... Бог знает, что еще. Никакого намерения!

Он остановился и сердито посмотрел на сына, как бы ожидая, что он осмелится сказать отцу, что тот поступил неправильно.

Но Лэс не мог сказать ничего.

Прошло много времени. Лэс откашлялся и попытался облечь в слова свои мысли.

- Что ты... собираешься делать?

- Не беспокойся, не беспокойся, - сказал отец, и чувствовалось, что он был благодарен сыну за этот вопрос. - Не беспокойся о своем отце. Он сам о себе позаботится. - Не беспокойся, - теперь отец говорил почти мягко. - Не тебе волноваться из-за этого. Это теперь не твоя проблема.

"Но ведь и моя тоже!" - Лэс явственно услышал эти свои слова, но он не произнес их. Что-то в старике остановило его, что-то очень властное и негодующее, чего, он знал, не должен был касаться.

- Я хочу отдохнуть, - услышал он голос Тома и почувствовал, будто ему попали прямо в солнечное сплетение.

"Я хочу отдохнуть, хочу отдохнуть" - эти слова гулким эхом отдавались в длинных коридорах его сознания. "Отдохнуть, отдохнуть"...

Он пошел к двери, обернулся и посмотрел на отца.

- До свидания. - Фраза застряла у него в горле.

Тогда его отец улыбнулся и сказал:

- Спокойной ночи, Лэсли.

- Отец!

Он почувствовал, как отец протянул ему руку, и эта рука была сильная, спокойная. Она сжала плечо Лэсли. Она успокаивала и ободряла.

- Спокойной ночи, сын, - сказал отец, и мгновение они стояли совсем рядом...

Через плечо отца Лэс увидел скомканный аптечный пакет в углу комнаты, брошенный туда подальше от чужих глаз.

Затем он в немом ужасе стоял в коридоре, слушая щелканье замка, и хотя он знал, что отец не запер дверь, он не мог войти внутрь.

Долго он стоял и смотрел на дверь, весь дрожа.

Терри ждала его внизу. Пока он приближался к ней, в ее глазах стоял немой вопрос.

- Он... не ходил, - это было все, что он сказал.

Она запнулась:

- Но...

- Он был у аптекаря, - сказал Лэс. - Я видел пакет в углу комнаты.

На секунду Лэсу показалось, что она бросится по лестнице, но это было только мимолетным импульсом.

- Он, должно быть, показал аптекарю уведомление о тесте, и аптекарь дал ему таблетки. Они часто делают так.

Они молча стояли в столовой, и дождь барабанил по стеклам.

- Что будем делать? - спросила она почти беззвучно.

- Ничего, - пробормотал он. У него запершило в горле, и он тяжело выдохнул: - Ничего.

Затем он, не ощущая ног, шел на кухню и чувствовал, как ее рука крепко обхватила его. Она не могла говорить о любви, но попыталась вдохнуть в него в эти минуты всю свою любовь.

Они сидели в кухне весь вечер. Потом она уложила детей и вернулась к нему, и они сидели в кухне, пили кофе и разговаривали тихими, приглушенными голосами.

Они пошли спать за полночь, и, проходя через столовую, Лэс остановился у стола и посмотрел на часы с новеньким ослепительным стеклышком, аккуратно положенные на середине скатерти. Лэс не смог к ним прикоснуться.

Они пошли наверх и подкрались к спальне Тома. Ни звука. Они разделись и легли спать, и Терри, как обычно, завела на ночь часы. Через некоторое время они уснули.

И всю ночь в комнате старика царило молчание. И молчание - на следующий день.