Николай Советов - В изгибе развития

— Вы видели Тида? Что с ним? Вы говорили, что я могу помочь ему? Как? Ведь я ничего не могу сделать.

Вся её надменность слетела. Перед Ник Ловом была тоскующая и обиженная женщина, которая, несмотря ни на что, любила своего мужа и думала о нём. Ник Лов, по-видимому немыслимо нарушая все правила этикета, подошёл к ней, взял за руку и ласковым голосом, глядя ей прямо в глаза, убеждённо ответил:

— Вы можете сделать многое. И если удастся то, чего я сейчас добиваюсь, а я убеждён, что это удастся, — Ник Лов произнёс последние слова уверенно и с нажимом, ваш муж вернётся к вам невредимым и свободным.

— Свободным? Что вы говорите? Он же осуждён пожизненно!

— Как мне называть вас? Ваше имя?

— Раменина Ту. Впрочем, что я говорю, Вам следует обращаться.

— Раменина, — прервал её Ник Лов, — ваш муж вернётся к вам свободным! Он и расскажет вам, кто я.

Открылась дверь, и в неё вошла Делина в сопровождении прислужниц, которые несли подносы с едой. Низко склонившись, они поставили их на столик в углу комнаты и с поклонами удалились. Делина же опять подошла к своей повелительнице, и потому Ник Лов замолчал, отошёл и принялся за еду.

Еда была вкусная. Она состояла из нескольких хоть и холодных, но хорошо прожаренных, по-видимому без всякой экономии тепла, кусочков биомассы. Была подана также половинка отварной натуральной курицы. Здесь же стояли две чашки с напитками, в одной из которых Ник Лов по запаху узнал сбродивший продукт, подобный пиву, во второй была просто сладкая вода. С хрустом разламывая курицу и жуя обжаренные кусочки биомассы, Ник Лов подумал, что Высшие не жалеют на себя ни еды, ни тепла.

Быстро покончив с едой, выпив из первой чашки с некоторой опаской лишь половину, так как ему нельзя было даже немного захмелеть, Ник Лов вытер руки о предусмотрительно положенную на поднос салфетку и обратился к дамам:

— Пошли. Где мне идти? Сзади вас?

— Да, конечно, — удивлённо ответила она, но Ник Лов, не давая ей опомниться, сказал:

— Возьмите себе в сопровождающие всех женщин, которые здесь были.

— Служанки не нужны мне.

— И всё-таки пусть все сопровождают вас. Не отпускайте никого от себя по крайней мере до позднего вечера, — сказал Ник Лов. «Чтобы как можно позже начали болтать», — это он произнёс уже про себя.

«Раменина Ту, — подумал Ник Лов. — И в её имени явно сохранились корни предка — Рам Ту. Что ж, — молча, но с улыбкой глядя на неё, продолжил он про себя, — __ ты унаследовала и его благородство, и его ум». И как бы отвечая на мысленный приказ, Раменина повелительным жестом головы показала компаньонке, что нужно идти, и первая направилась к двери.

Они прошли первую комнату, следом за ними, подчиняясь указующим жестам, вышли другие пять женщин, уже в коридоре пристроившись к ним, так что образовалась симметричная группа, полностью соответствующая принятой иерархии, оранжевая Раменина и по бокам две жёлтые дамы, за ними Ник Лов в своем жёлтой комбинезоне и сзади четыре девушки в синем. Все двинулись вперёд, Ник Лов на коротком пути до одной из следующих дверей успел подумать о том, что строем космиты ходить обучены хорошо. Строй же обязывает к дисциплине, а дисциплина отметает саму мысль о возможности посягательства на систему, установившую этот строй.

За дверью, в которую они вошли, их встретил очень молодой юноша в жёлтом, вскочивший со стула и склонившийся перед Рамениной. Тем не менее он взирал на вошедших с явным недоумением, но, опережая его вопросы, Раменина повелительно, с надменными нотками в голосе, сказала:

— Доложи Благороднейшему Тел Мару Лос Тиду Всезнающему, что его хочет видеть родственница его и слуга Раменина Ту.

— Но, — склоняясь ещё ниже, возразил юноша, — Благородный и Всезнающий занят важнейшими делами, и я не могу…

— Кто у него? — резко оборвала юношу, по-видимому секретаря, Раменина.

— Благородный и Всезнающий обучает одну из своих учётчиц правилам счёта и хранения запасов в кладовых…

— Чему он обучает своих учётчиц, мне известно, — опять, и на этот раз насмешливо, прервала Раменина. — Пойди доложи!

— Но я не смею, — испуганно вскинулся молодой секретарь.

— Ах да, — понимающе кивнула Раменина. — Тогда я сама. — И, решительно толкнув дверь, вошла в неё, в то время как дамы свиты, склонившись в почтительном поклоне, остались на месте. Ник Лов решительно прошёл следом. Комната, куда они вошли, была пуста. Помещение это уже нельзя было назвать каютой, столь плотно оно было увешано коврами и синтетической нити, плетёнками ручной работы и картинами с изображениями разных людей, вещей и предметов, рисунками женщин в разных позах, очень искусными, но в большинстве своём непристойными.

«По-видимому, на звездолёте за два века было много талантливых художников», — и Ник Лов вспомнил росписи стен коридоров.

Раменина подошла к следующей двери, стукнула в неё и, приоткрыв, произнесла почтительным голосом, в котором, тем не менее, явно сквозила уверенность в себе и насмешка:

— Благородный и Всезнающий Тел Мар! Прерви своё важнейшее дело и выйди к своей родственнице.

— Что?! Ты что? — раздался из-за двери громкий, негодующий мужской крик — Ты забыла, что ко мне запрещено входить, когда я того не хочу?

За дверью послышалась какая-то возня, что-то упало. Но крик не произвёл на Раменину, вероятно, особого впечатления, и она, на этот раз ещё более насмешливо, произнесла:

— Что ты негодуешь, Всёзнающий? Это всего лишь я, слуга твоя Раменина, а не жена, непорочнейшая Беллира, которая, конечно же, никогда бы не осмелилась нарушить твоего запрета.

Диалог приобретал явно скандальный характер. И Ник Лов, понимая, что его присутствие через минуту уже не будет тайной для Тел Мара, решил вмешаться.

— Тел Мар, — сказал он, сознательно опуская возвышающий титул. — Раменина ждёт тебя не одна. Беседовать с тобой хочу я, Ник Лов. Выходи быстрее!

По-видимому, звук незнакомого мужского голоса, да ещё без почтительной дрожи в тоне, произвёл за дверь сенсацию.

— Ник Лов? Какой Ник Лов? — Голос за дверью перешёл прямо-таки в крик, опять что-то упало ещё раз, но зато дверь распахнулась, и перед Ник Ловом предстал высокий мужчина в наспех натянутом и ещё не застёгнутом оранжевом комбинезоне. Белёсые, слегка навыкате глаза смотрели рассерженно, массивная челюсть переходила в явно намечающийся двойной подбородок. Приглаживая правой рукой растрёпанные и обнажающие лысину светлые волосы, мужчина изумлённо и гневно смотрел на Ник Лова. От него густо пахнуло хмельным перегаром какого-то алколоида.

«Одна из начальных форм наркомании, известная в древности под названием «пьянство», — подумал Ник Лов.

Раменина Ту склонилась в поклоне, признавая старшинство и превосходство над собой вышедшего мужчины. Ник Лов же, нарочито повернувшись к нему спиной, наклонился к Раменине, взяв за локоть, поддержал, стремясь остановить поклон, и тихо сказал: