Александр Логачев - Красный терминатор, Дорога как судьба

* * *

- Кулацкие списки составляет в нашем селе Филька Комар - грамотей великий. Раньше Фильку водкой поил - бедняк, раньше Фильку со двора гнал в шею - кулак. Полсела чохом в кулаках оказалось. Кстати, и я в этой бумажке... Два пуда зерна вывез.

- Хороши дела, - покачал головой Назаров.

- Да это еще цветочки. Пшеничка-то от нас уехала. А Слепак и Комаров остались. Усадьба барская уцелела - так они всем своим комбедом там засели. И нашей голоты туда немало потянулось, и из соседних деревень понабежало. Назвали себя Красной гвардией - один дед, что в гвардии служил, вслед им плевался. Ночью гуляют, а днем в округе порядки наводят...

За окном злобно взлаял Волчок.

- Видать, они пожаловали, - сказал Степан. - В такую пору больше некому.

- Цыц, чертов сын! - раздалось во дворе. - Зашибу!

Волчок продолжал лаять, но уже потише. Похоже, зашибли.

Через пару секунд дверь открылась. На пороге стояли двое гостей: Колька Савельев да Витька Топоров, один в шинельке, другой - в пальтишке, и оба - с красными повязками на рукаве. Лариса ойкнула и успела скрыться в соседней комнате. Гости старались держаться браво, но чувствовалось - это им не так и просто. Они и в патруль-то пошли, чтобы немножко в голове посветлело после дурного первача недавней выгонки.

- Здорово, соседи, - пробормотал Колька. Он снял картуз, и пальцы его правой руки на секунду сложились, будто для крестного знамения, но он смущенно взглянул на Топорова, после чего опустил руку. А Витька и не подумал сдернуть фуражку. Комбедовцы вошли в горницу.

Реакция сидящих была разной. Немало выпивший Степан посмотрел на них зло. Тимоха испуганно икнул. А Никита Палыч только усмехнулся:

- Здорово, обходчики. Сколько за вечер контры настреляли?

- Контра нас боится, - сказал Топор. - Контра боится, трудовой народ отдыхает. Кто спит, кто праздник празднует. Мы и заглянули на огонек да на стаканный стук. А заодно хотим узнать - какая такая радость соседям привалила...

Но Колька, приглядевшись внимательней к сидящим за столом, рявкнул пьяным баском:

- Да никак Назаров? Вот какая для радости причина. Здравствуйте, Федор Иванович.

- Здорово, - ответил Назаров.

- Поздновато ты, Федя, вернулся, - сказал Виктор Топоров. - У тебя, глядишь, вчера война кончилась, а у нас уже два месяца своя идет.

- Для меня любая закончилась. Надоело.

- А за трудовой народ в родном краю ты еще не воевал. Ладно, может, еще надумаешь. У нас войско веселое. Ни чинов, ни чищеных сапог, командира сами выбираем. Нравится - командир, не нравится - все руки подняли и коленом под зад.

- Да что вы все про сапоги да командиров, садитесь за стол, - торопливо сказала старуха. Колька благодарно икнул и сел на лавку. Следом за ним плюхнулся Топор, поставив винтовку между колен. Только тут он увидел Тимоху.

- И ты здесь? Скажи-ка еще один стишок, который от учителя-контрика узнал.

Тимоха сделал вид, что до того пьян - не ответить.

- Не боись. Ты, главное, на улице не ори, а под крышей - что хочешь. Лишь бы хозяева разрешили.

После этого он взял бутыль, в которой еще оставалось около трети содержимого, плеснул самогон в две ближайшие емкости и поискал взором стакан Назарова.

- Надо с тобой выпить, Федька. За счастливое возвращение да за нашу власть. Куда тебе плеснуть?

- Я на сегодня уже свою норму отпил, - ответил Назаров.

- Странное дело, человека четыре года не видел, а как вернулся, так не выпить.

- Сказал же, на сегодня - отпил.

- Ну, это непорядок. Я не просто Виктор Топоров, я теперь народная власть. Ты выпить обязан.

- Да ну?

- Нет, ты правду скажи. Брезгуешь мной? - уже сурово и без шутливости спросил Витька.

- Правду сказать или соврать? - ответил Назаров.

- Правду, правду! - азартно крикнул Витька Топор, чуть ли не ложась грудью на стол. - Правду скажи!

- Отчего не сказать. Брезгую.

- Ах вот как! - Топоров приподнял винтовку и хлопнул прикладом об пол, но тут же успокоился, видимо, что-то придумав.

- Хорошо же, Коля, нас с тобой здесь приветили. С благородиями на фронте, небось, шимпанское пили, а со своим братом-мужиком уже зазорно.

- Непонятливый ты, - грустно качнул головой Назаров.

- Нет, это ты непонятливый. А я все уже понимаю. Меня правильные люди на ум наставили. Впрочем, а с кем это я говорю? - Витька взглянул на Федора, стараясь изобразить на своем лице непонимание, что ему, кстати, удалось. Вот старая карга - этому дому хозяюшка. Вот Никита-хозяин, вот Степан-одноног, вот Тимоха-дурак. Народ хоть и темный, но мне знакомый. А это что за брезгливый мужик напротив сидит?

В комнате стало тихо.

- Я тебя спрашиваю, гражданин, - с упором на последнее слово сказал Топоров. - Кто ты?

- Не дури, Витя, - встрял в разговор Степан. - Ты же Федора Назарова не раз у нас видел.

- Это для тебя он Федя-соседя. А я - боец сельской Красной гвардии. Мне документ подавай, а не Федю.

- Ты что себе в чужом доме позволяешь? - не выдержал Степан и приподнялся, опираясь на костыль. Виктор Топоров проворно соскочил с лавки, прыгнул назад и вскинул винтовку, наведя на сидящих. Колька еще раз икнул и тоже встал, поднимая винтовку.

- А ну-ка сядь, Степан Алексеич. - Палец Витьки лежал на спусковом крючке, а в хмельных глазах читалось, что надавит он его без колебаний. Сядь и не маши липовой ногой. Я и не в такие дома захаживал. Тоже, бывало, кричали на меня и махали чем попало. Потом в ножки кланялись: хоть жизнь оставь, Виктор Михайлович, не губи, сердешный.

- Ну как, - Витька снова посмотрел на Назарова. - Есть документ? Али нам самим в твоих карманах порыться?

Степан взглянул на солдата и удивился внезапно произошедшей перемене. Будто и не пил Федор Назаров в этот вечер. Смотрел он вокруг внимательно и весело, просто радовался жизни. Так счастлив утомившийся от безделья батрак, которому наконец-то предложили легкую и доходную работу.

- Документ есть, - и Федор протянул Витьке Топору паспорт. Тот взял документ, открыл и начал вглядываться, будто страницы были исписаны китайскими иероглифами. На его морде появилась подлая усмешка.

- Я же, братцы, неграмотный. Рад был бы прочесть, так не могу. Нет, точно в Усадьбу идти придется.

- Витька, - чуть не крикнул Никита Палыч, - ты же три года в школу к Карлу Леопольдовичу отходил!

- Карла Леопольдовича трудовой народ контрой признал. Значит, уроки его - не уроки. Колька тоже неграмотный. Правда, Колька? Посторонним грамотеям я довериться права не имею. Значит, в Усадьбу нам путь-дорожка. Надевай шинель, Назаров. Ты не смотри, что тепло во дворе: до утра все равно не допросим, а на полу в подвале - прохладненько. Ты же, хозяюшка, не забудь лукошко с провизией собрать. А то, сама знаешь, как иногда случается. Попал человек, да и подзадержался на неделю-другую.