Журнал «Если» - «Если», 1999 № 07

Посмотрев первые эпизоды сериала (а всего их — 97, снятых с 1985-го по 1993 год), любитель фантастики пожмет плечами — скучновато, монотонно и очень мало спецэффектов. Поначалу непонятно, почему сценарист Дональд Беллизарио называет себя автором идеи. Идеи, которой более сотни лет! После «Машины времени» Уэллса на эту тему написаны тысячи, если не десятки тысяч произведений. А что касается темпоральных путешествий «вне тела», так после Берроуза это стало расхожим приемом для фэнтезийной литературы: как правило, герой, наш современник, внезапно оказывается в теле могучего воина древности и т. д. Так в чем причина успеха сериала у себя дома? Вопрос непростой, но чем больше следишь за бесконечными воплощениями доктора Бекетта, тем яснее становится догадка, что ответ надо искать вне сферы фантастики…

Но вернемся к приключениям героев. Исторический промежуток, охватываемый скачками, невелик — это, в основном, 50 — 80-е годы. В первых двух-трех десятках эпизодов не всегда понятно: в чем, собственно, прикол? Не зная американских реалий на уровне обыденного сознания, трудно, например, понять, что в очередном эпизоде миссией героя, воплотившегося в ветеринара, было не только поженить молодую фермершу с крутым ковбоем, но и выходить поросеночка, а пацан на гитаре начнет подбирать аккорды к песне об этом кабанчике. Надо хорошо знать историю музыки стиля country, чтобы догадаться, о начале чьей музыкальной карьеры идет речь. Другой случай, правда, восхитит наших любителей фантастики. Герой должен спасти старого садовника от падения с лестницы, но он сам катится со ступенек и сильно прикладывается головой. Ему мерещатся всякие ужасы и чертовщина. Придя в чувство, он рассказывает об этом маленькому очкарику Стиви, а тут за парнем и заезжает его матушка, миссис Кинг!

Но вскоре намеки становятся такими тонкими, что нам их не понять. Очевидно, и сценарист немного устал от этого приема, поэтому начинается политкорректный сезон, в котором герой то вселяется в представителя сексменьшинств, то в негра преклонных годов во времена неизжитого расизма, а то и в куклуксклановца… Он борется за женскую эмансипацию и за торжество рок-н-ролла, за жизнь осужденного (в итоге случайно доказав, что на электрический стул его сажают за дело), то становится в очередной раз спортсменом — самая любимая, очевидно, линия сценариста, — то… самим собой, но в детстве!

Исчерпав «линейные» ходы, Беллизарио прибегает к неожиданному выверту — в какой-то момент Эл заявляет ошеломленному Бекетту, что компьютер не по свой свихнувшейся воле кидает его в разные времена. Дело в том, что имеет место вмешательство свыше! И миссии героя напрямую связаны с божественным перстом, указующим, куда и как должно Бекетта направить. Будто для Всевышнего нет ничего важнее, чем помочь Джону поцеловать Мэри или наоборот! Этот сезон производит странное впечатление, не помогают даже такие хитрые ходы, как рокировка Сэма и Эла, в результате которой доктор Бекетт превращается в голограмму и выручает своего друга-начальника из беды.

И, наконец, сценарист додумывается до простой мысли — раз есть силы добра, сознательно манипулирующие историей, то должны быть и силы зла! И вот появляется красавица Алия и ее голографическая наставница Зоя: их миссия — вредить, сеять зло, а лучше всего — истребить доктора Бекетта. Их ведет злодейский суперкомпьютер «Лотос». Можно догадаться, КТО писал ему программы!

Порой случаются и проколы. Так, Сэму и Элу не удается совладать с Ли Харви Освальдом, который, судя по эпизоду, с одной стороны состоял в тесных связях с КГБ, а с другой — был убийцей-одиночкой с явно выраженной психопатией. В утешение Сэму заявляют, что «на самом деле» Освальд убил и Жаклин Кеннеди, и его миссия — спасти ее — выполнена.

Рефреном идут причитания Эла почти в каждом эпизоде, смысл которых заключается в том, что «мы здесь для того, чтобы сделать историю лучше». В какой-то момент он как-то невнятно проговаривается насчет «реальной истории», и зловещая тень Вечных встает над нашим телевизором.

Когда-то для нас был откровением свирепо антитоталитарный роман Азимова «Конец Вечности». Там речь шла о некой тайной организации, манипулирующей историей с целью приведения ее к общему знаменателю. Доктор Бекетт не похож на техника Харлана, а Эл — адмирал Калавиччи — на вычислителя Твиссела. Но чудовищная уверенность в собственной правоте, убеждение, что их ведет рука Господня, что все их деяния — на благо нам, несмышленым, приводит, увы, к неутешительным выводам.

Синдром мессианства, прививаемый американской нации после второй мировой, к концу столетия приобрел отчетливо выраженный характер. Он вбит в подсознание среднего американца на уровне безусловных рефлексов. Ему дано распоряжаться судьбами мира на все времена — вот идефикс подобных фильмов. Конечно, вряд ли Беллизарио сознательно шел на создание пропагандистской агитки. Глубокое внутреннее убеждение в истинности своих взглядов красной нитью проходит сквозь все эпизоды.

Становится понятно, почему сериал при всей его примитивности и безыскусности имел в США бешеный успех.

Становится понятно, почему даже у самого толерантного американца девиз «Права или не права — но это моя страна!» не вызывает никаких сомнений.

«Идея „Квантового скачка“, — заявил Дональд Беллизарио, — взята из научной фантастики. Но это не просто очередные приключения путешественников во времени, это своего рода фантастическая драма. Большая популярность „Квантового скачка“, возможно, вызвана тем, что в нем удачно соединяются оптимизм героев и драматизм ситуаций».

Не знаю, как там дела обстоят с оптимизмом героев, но мы знаем, к каким «гуманитарным» трагедиям ведут мессианские потуги американцев.

Константин ДАУРОВ

Производство компании «Santelmo Entertainment» (США), 1998.

Сценарий Кэтлин Лор и Роджера Менда.

Продюсеры Марк Бут и Скип Ньюмен. Режиссер Роджер Менд.

В ролях: Дэвид Кэррэдин, Мария Холл-Браун, Карен Блэк, Джолина Митчел. 1 ч. 34 мин.

Тех российских зрителей, которые успели приобрести кассету с фильмом Роджера Менда, призываем не переживать. Вне всякого сомнения, они получили возможность увидеть своего рода эталонную картину. Правда, сюжет фильма достаточно прост — если не вдаваться в конкретику. В результате неизвестно чего космический корабль неясной спецификации попадает на случайно подвернувшуюся планету, где добывают черт знает что неизвестно для кого. Вдобавок на планете за что-то между кем-то идет война. Кто-то для чего-то желает захватить «энергетическую сферу» звездолета, и командир вынужден спешно покинуть негостеприимную планету, которая, к слову, одновременно и база по добыче этого самого черт знает чего, и, вероятно, живой организм… На корабль проникают непрошеные визитеры, которые, понятное дело, оказываются монстрами (или единой тварью в двух лицах — да разве в том дело!). Чужаки, во-первых, принимают любую форму; во-вторых, проникают сквозь стальные перегородки; в-третьих, практически неуязвимы; в-четвертых, способны создавать клоны, поедая свои жертвы (режиссер, конечно же, не мог пройти мимо столь пикантной подробности). При такой диспозиции даже Терминатор сложил бы оружие. Но герои, понятно, не намерены отдавать свою сферу в грязные руки/щупальца/псевдоподии и готовы сражаться до победного конца. Все это происходит на фоне тошнотворно-романтической истории любви биокомпьютера (Дэвид Кэррэдин) и телепатки (Мария Холл-Браун). И здесь у фильма обнаруживается одно несомненное достоинство: Дэвид Кэррэдин, заявленный как главный герой, почти не появляется в кадре.