Дмитрий Изосимов - Метагалактика 1993 № 4

Гордон подошел ко мне и, прижимая к лицу надушенный платок, брезгливо морщась, осторожно двумя пальцами приподнял мою руку за локоть и мягко улыбнулся мне бледным лицом.

— Посему же вы не благодарите меня, смелый юноша?

— Спасибо, сэр.

Сквозь материю комбинезона я почувствовал, что пальцы Гордона холодные и сильные. Как ни странно — однако в эту минуту я отметил, что этот человек очень располагает к себе.

Гордон вернулся к столу.

— У меня здесь возникла небольшая проблема, но я надеюсь, что вы, Евгений, мне поможете и мы легко вместе осилим ее.

И вдруг — о Боже! — я увидел в его пальцах мой студенческий билет. Но тут же я успокоился: в нем не было фотографии — еще в Томске одна девушка «взяла» на память разумеется без моего ведома.

А захватил я его с собой за границу не случайно, а с умыслом — хотелось прихвастнуть, если представится возможность перед заграничным людом: хоть и ношу два года одни и те же блестящие сзади демисезонные штаны и еле держусь на ногах от голода, но я студент!

У нас советских особая гордость!

Гордон неторопливо раскрыл билет и прочитал все, что там было написано, а потом медленно поднял на меня свои холодные глаза.

— Эта странная книжка была найдена утром во дворе — вы, двадцать первый, не знаете такого человека?

— Нет, сэр, не знаю.

— Да, разумеется, в противном случае вы доложили бы мне сразу.

— Так точно, сэр.

Я осторожно перевел дух, чувствуя как по спине между лопаток скользят струи пота. Гордон внимательно глянул в мои глаза и, доброжелательно улыбнувшись, опустил палец на одну из кнопок, что находились на столе.

— По-моему, двадцать первый, с вашим лицом что-то происходит. Вам нужно расслабить его перед зеркалом.

Он нажал кнопку и в тот же миг часть стены быстро опустилась вниз, а впереди я увидел небольшую комнату, в которой со стульев поднялись два центавра с пулеметами в руках. Они направили оружие на меня — я шагнул назад, а Гордон, досадливо морщась лицом, наклонился к столу и раздраженно сказал в микрофон селектора:

— Немедленно устранить неисправность.

Он подошел ко мне и, виновато улыбаясь, тронул пальцами мое плечо.

— Не обращайте внимание на эту досадную накладку. Я надеюсь, что мой прекрасный обед заставит вас забыть об этом неприятном инциденте.

Он пригласил меня мягким движением руки подойти к стене, где через секунду появилось зеркало и деликатно отступил в сторону, но едва я глянул на свое отражение, как зеркало скользнуло вниз, открыв коридор, в котором стояла Орнелла. Она растерянно и удивленно смотрела на меня, ее руки держали два центавра, а рядом с ними улыбался иуда-Циркон.

Я с трудом сдержал крик.

Мне было ужасно стыдно перед Орнеллой за то. что я обманул ее, ведь она верила мне как Богу и наверное считала секунды, ожидая моего возвращения… О господи — да как я мог забыть, что центавры и центаврийки уничтожили в начале войны своих роботов, потому что боялись их предательства.

А Гордон, меж тем, ласково улыбаясь мне тонкими губами, театрально хлопал в ладоши и говорил:

— Браво, Гордон, браво — какая милая шутка. Я давно уже не испытывал такого наслаждения и веселья как сегодня, однако большее наслаждение меня ждет впереди…

Вдруг его лицо нахмурилось, он упер руки в бока и желчно сказал:

— Евгений, я поражаюсь вашей наивности и, простите, глупости: как вы могли довериться роботу — ведь он продал вас за половину пайка.

Циркон угодливо поклонился Гордону и, прикрывая кулаками рот, визгливо рассмеялся, однако тут же замолчал, расправил плечи и солидно посмотрел вокруг себя.

Гордон неторопливо прошел передо мной, с презрительной гримасой на лице сверля меня глазами, потом остановился рядом, едва не касаясь комбинезоном моей одежды. Его нож, что висел на поясе был всего в пятнадцати-двадцати сантиметрах от моей правой руки, а когда Гордон развернулся с поднятым кулаком, чтобы ударить меня — клинок дернулся в мою сторону и я не упустил свой шанс: я выхватил его из ножен, стремительно нырнул под бьющую руку центавра и, оказавшись у Гордона за спиной, немедленно прыгнул на него и прижал клинок к горлу. Гордон, раскинув руки в стороны, захрипел, а потом дико вскрикнул, как может кричать пойманный зверь. Он было дернулся, желая стряхнуть меня со своей спины, но тут же затих и вялым голосом приказал центаврам бросить оружие.

Циркон ошалело вытаращил глаза и скрылся в коридоре.

Мы с Орнеллой подобрали пулеметы. Я вернулся к Гордону и, сильно ударив его стволом оружия в живот, крикнул:

— Говори, где находятся корабли!

Гордон скрестил на груди руки и холодно ответил:

— Щенок, ты заплевал мне лицо. От тебя дурно пахнет болотом и грязью.

Он вынул из кармана маленький пузырек, неторопливо открыл пробочку и прижал его к своему носу. Орнелла ударила центавра прикладом пулемета по спине, он упал на колени и, отбросив пузырек в сторону, поднял руку вверх.

— Хорошо. — Он свирепо глянул на меня. — Ты предатель, а я к тебе так хорошо…

Гордон не договорил — Орнелла со всего маху обрушила на него новый удар прикладом, но теперь по голове. Центавр распластался на полу.

— Ты его убила.

— Ничего, — с иронией ответила центаврийка, — у них крепкие головы.

Гордон медленно поднялся на ноги и пьяной походкой приблизился к столу, согласно кивая головой.

— Да-да, сейчас, одну минутку.

Он нажал на одну из кнопок, а потом указал на стену, где появился стилизованный разрез замка, от которого вниз, в город уходили две линии.

— Вот, — одна из них начинается в том месте, где сейчас находятся пленницы и ведет прямо в театр, а вторая для центавров — она заканчивается у стартовой шахты для космических кораблей. Кабина подъемника, спустившись в город, двигается по нему как обычный автомобиль. Корабли здесь.

И он ткнул пальцем на широкий ствол, что поднимался от города на поверхность планеты.

Я приказал Гордону вызвать сюда всех пленниц, едва они появились, как мы с Орнеллой выскочили в коридор, в котором находились кабины подъемников, в одном из них — для центавров — были те мужчины, что прибыли в замок на корабле. Они сдали оружие.

Всем захваченным центаврам бывшие пленницы связали руки, а потом затолкали их вместе с Гордоном под сиденья кресел и разместились над ними.

Я еще раз глянул в оба конца коридора и подивился тишине и безлюдности — неужели в замке и городе никто не знает о том, что происходит здесь или за нами уже ведется слежка и где-то в середине пути или в конце его нас ожидает засада, впрочем, об этом расскажет Гордон.