Журнал «Если» - «Если», 2012 № 03

Кстати, убежденный гуманитарий интересовался в детстве и естественными науками. Но с течением времени переключился на театр, музыку (позже он сочинил несколько симфонических пьес) и литературу. А ведь Дилэни с детства страдал дислексией — избирательным нарушением способности к чтению и письму! Однако ж справился с недугом — и стал писателем, критиком, профессором литературы…

Потом были престижный колледж в Бронксе и не менее известный нью-йоркский Сити-колледж. В последнем Дилэни прославился как редактор отдела поэзии студенческого журнала. Но колледж подававший надежды филолог так и не закончил — бросил на первом же курсе, увлекшись сочинительством. Отныне литература перестала быть для него объектом изучения: Дилэни решил сам творить ее. Впрочем, к литературе как к «объекту» он еще вернется.

В 1961 году он женился на поэтессе Мэрилин Хэккер, с которой прожил почти два десятилетия (они развелись в 1980-м). И началась бурная богемная жизнь в одной из коммун развеселого нью-йоркского района Ист-Вилледж, примыкающего к еще более знаменитой мекке американской богемы — Гринвич-Вилледж. Там Дилэни занимался в основном тремя вещами, казавшимися ему самыми важными: сексом, литературой и музыкой. О том периоде жизни будущего писателя-фантаста, критика и профессора-филолога можно прочитать в двух шокирующих автобиографических книгах, названия которых говорят сами за себя: «Движение света в воде. Секс и научная фантастика в Ист-Вилледж, 1957–1965») и «Небесный завтрак. Эссе на тему зимы любви».

Вот, собственно, и все, что касается его биографии — до тех пор пока она не стала библиографией. Можно лишь добавить, что Дилэни со временем объездил полмира. Причем путешествовал не праздным туристом, а попутно зарабатывал на жизнь — продавцом в магазине порнографической литературы, матросом на рыболовецкой шхуне, певцом в кабаке. А однажды ради заработка неделю ощипывал ритуальные тушки рождественских индеек… Короче, мир повидал и много чего в жизни попробовал.

Писать он начал, по его собственному признанию, в тринадцатилетнем возрасте — сначала короткие повести, а потом и романы. Исключительно реалистические, в духе обожаемых им Хемингуэя, Фолкнера и Джеймса Джойса. Романы эти, впрочем, никто не печатал.

А в 1961-м, совершив два решительных шага в своей жизни — женился и бросил колледж, Дилэни сделал и третий: написал свой первый научно-фантастический роман «Драгоценности Эптора». Сам автор в то время работал помощником редактора в издательстве «Ace Books», которое выпускало преимущественно фантастику. Оно же в следующем году и напечатало роман своего сотрудника.

Роман-дебют заметили. А за последующие шесть лет молодой автор выпустил еще девять романов и десятки рассказов и повестей. Все эти произведения принесли вчерашнему дебютанту сразу три премии «Небьюла». Спустя два года к ним прибавился долгожданный дубль — очередная «Небьюла» вместе с премией «Хьюго» за рассказ «Время как ожерелье самоцветов». И чуть позже еще одна.

Так что к концу семидесятых Сэмюэла Дилэни уже, безусловно, причисляли к лидерам нового поколения в американской science fiction — наряду со столь же стремительно набиравшими высоту Роджером Желязны, Робертом Силвербергом, Урсулой Ле Гуин и другими авторами гуманитарной НФ.

Критики особенно отмечали мифологические, религиозные и культурологические аллюзии, которыми насыщенно творчество Дилэни. А также его умение виртуозно «играть словами и смыслами». Прозу Дилэни часто сравнивают с музыкой, что не лишено смысла, учитывая житейский бэкграунд писателя. Вообще, читателю, не знающему и не понимающему музыки, за романы Дилэни, на мой взгляд, лучше не браться. Сюжет-то он одолеет, но музыкальную гармонию, все ноты и обертоны, которыми эта проза также насыщена, вряд ли услышит.

Уже в ранних романах «Баллада о Бете-2» (1965) и «Имперская звезда» (1966), а также в трилогии «Падение башен» (1963–1965) присутствует фирменный сюжетный ход Дилэни. Герой почти всех его произведений постоянно находится в поиске — собственного «я», смысла существования, единственного языка общения, символа веры или творческого вдохновения.

Так, герой «Баллады о Бете-2» студент-антрополог исследует язык и содержание фольклорной песни, оставшейся от культуры, представители которой некогда покинули Землю на «звездном ковчеге». Героиня романа «Вавилон-17», принесшего Дилэни премию «Небьюла», тоже профессионально связана с языками и культурами. Поэтесса Райдра Вонг в далеком галактическом будущем занята расшифровкой перехваченного радиопослания «закрытой» цивилизации и пытается мысленно реконструировать облик странной, живущей по своим неведомым законам культуры, сочинившей эти тексты. Причем результат такой реконструкции в значительной степени зависит от факторов субъективных — эмоций и переживаний героини.

Богатая мифологическая «начинка» другого «небьюловского» романа «Сечения Эйнштейна» (1967) легко просматривается даже сквозь «камуфляжный» сюжет. Камуфляжный во всех смыслах, потому что прибывшие на Землю инопланетяне принимают телесный облик окончательно покинувших ее обитателей (по какой причине покинувших, остается неясным). Пришельцы, разделившись на две субкультуры — «городских» и «деревенских», — живут обособленно и во всех отношениях противостоят друг другу. А в целях более полного «духовного слияния» с доставшимися им в наследство материальными артефактами ушедшей цивилизации чужаки унаследовали и ее мифы, традиции и предрассудки. Среди героев-аватаров обнаруживаются и Елена Троянская, и Иисус, и Билли Кид, и Ринго Стар… А главный персонаж — инопланетянин, принявший облик негра-музыканта с характерной фамилией Лоуби (что можно перевести и как Умник, и как Чудик), играющего на своем мачете, как на флейте, — олицетворяет собой одновременно Орфея и Тесея. Точно так же огонь вспыхнувшей звезды в романе «Новая» (1968) символизирует и огонь Прометея, и сияние чаши Грааля. А герой — отверженный (во всех смыслах — социальном, сексуальном и т. д.) музыкант-маргинал с явной склонностью к асоциальному поведению, если не откровенному криминалу.

1970-е стали для Дилэни переломным десятилетием. Его талант определенно возмужал. И этот «конец детства», увы, был ознаменован отходом писателя от традиций и конвенций научной фантастики. С перспективой полного ухода из мира science fiction в мир мейнстрима.

В середине 1970-х один из лидеров «Новой волны» в американской science fiction разродился романом, весьма прохладно принятым в мире фантастики, но принесшим автору грандиозный успех в мире Большой литературы.

Речь идет о книге «Далгрен» (1975), вызвавшей бурю восторгов и ожесточенные споры в профессиональной среде и, что немаловажно, принесшей автору первые в его жизни серьезные деньги. Общий тираж этого гигантского — объемом почти в тысячу страниц — труда приблизился к миллиону, чем в те годы могли похвастать считаные НФ-книги. И это, несмотря на неоспоримый факт, что произведение вышло откровенно усложненным — словами, смыслами и подтекстами. И демонстративно шокирующим, особенно в том, что касается сексуальных сцен (опять-таки по моральным представлениям семидесятых)… Хотя сам автор формулирует суть своего вольного или невольного подражания Джойсу предельно конкретно и лаконично: «Эта книга утверждает только то, что культура взаимоотношений, сложившаяся в криминальной шайке, возглавляемой полубезумцем, не менее сложна, чем та, которая присутствует на званом обеде для представителей среднего класса».