Игорь Волознев - Метагалактика 1995 № 1

Толстяк с громадными усищами, стоявший рядом с Гроцером, добродушно хохотал:

— Ты, Зигмунд, оказался мышью, а мальчишка — котом!..

— Хватит болтовни! — крикнул Гроцер. — Вперед!

Люди повскакали на коней и вереницей, тихо, как приведения, выехали из широкого ущелья, где происходил поединок.

Впереди процессии покачивались в седлах Гроцер и Максимилиан.

— Так, значит, правду говорят, что раз в году в развалинах Вратиславского замка собираются все приведения, какие только есть в Карпатских горах? — обратился Максимилиан к атаману.

— Правду, — с неохотой отозвался Гроцер. Он явно был не расположен разговаривать на эту тему.

— И вы видели их бал? — не унимался Максимилиан.

— Нет, — Гроцер угрюмо смотрел перед собой. — Призраки слетаются только на самые верхушки башен, а мы живем в подвалах, где сухо и тепло, и куда наверняка не осмелятся сунуться полицейские, ведь им тоже известны страшные истории о духах Вратиславского замка! — Он вдруг расхохотался, оскалив желтозубый рот. — Поселиться во Вратиславском замке — это отличная идея, лучше некуда! Живем под крылышком у привидений, как у Христа за пазухой…

— Стало быть, вы даже не сделали попытки увидеть их празднество?

Гроцер пожал плечами.

— А к чему это нам? Хотя, конечно, в первое время находились смельчаки, которые поднимались на башни в ночь бала. Но ни один из них не вернулся. Бал призраков — это зрелище не для глаз смертного… — Он покосился на своего молодого собеседника, — Впрочем, ты можешь полюбоваться на бал издали, вместе с нами. Нынешней ночью верхушки башен озарятся небывалым голубым сиянием…

— Нет, — твердо оборвал его Максимилиан. — Я поднимусь на башню.

Гроцер усмехнулся:

— Хочешь испытать храбрость? Или тебя одолевает любопытство?

— Ни то и ни другое, — ответил барон и умолк. Замолчал и Гроцер.

Кони неспешно несли их вверх по кремнистой неровной дороге, едва видневшейся в быстро сгущавшихся сумерках. На всадников надвигалась громада исполинской горы, вершина которой была увенчана тремя башнями.

Под мерный стук копыт Максимилиан задумался.

Ему вспомнилось морщинистое лицо старой прорицательницы, ее выцветшие глаза, трясущиеся руки, простертые над кипящим котлом. Паутина и мрак царили в одинокой хижине.

Максимилиан много дней разыскивал ее в горах, руководствуясь указаниями пастухов. Ведунья, выслушав его, заварила в котле какое-то зелье, долго перемешивала, а когда над котлом стал подниматься едкий желтый пар, ввела в его клубы свои ладони и заговорила так, словно не она, а кто-то другой вещал ее шамкающим ртом.

«Ты встретишься со своей погибшей возлюбленной…» — с усилием произнесла она и замолчала. Максимилиан вонзился в нее взглядом: «Говори! Говори же!»

«Ты встретишься с ней на бале призраков во Вратиславском замке… — снова зазвучал глухой голос прорицательницы. — И тогда свершиться месть… Ты покараешь убийцу…»

Максимилиан почти вплотную приблизился к ней. Пар от варева разъедал ему глаза.

«Свершиться месть? — переспросил он. — Но как это произойдет? Преступник будет на балу? Он что — призрак? Не может быть! Луизу убил живой человек, такой же, как я, из плоти и крови!»

«На бале призраков ты отомстишь убийце своей невесты…» — не слыша его, повторила старуха.

«Скажи хотя бы, по каким приметам я узнаю его?»

«Поторопись, сударь, во Вратиславский замок. В ночь летнего солнцестояния ты должен быть в его башне, если хочешь соединиться со своей суженой…»

Старуха со стоном отшатнулась от котла. Максимилиан смотрел на нее с изумлением.

«И это все?»

«Все, сударь.»

«Странное пророчество, — задумчиво молвил Максимилиан. — Я должен отправиться во Вратиславский замок, чтобы на бале призраков отомстить убийце своей невесты и соединиться с ней…»

«Я повторила то, что мне нашептали духи земли и подземных вод, а им дано прозревать будущее, — ответила старуха. — Больше я ничего не могу для тебя сделать.»

Максимилиан слышал о развалинах Вратиславского замка как о самом страшном месте в Карпатах. Раз в году на свой бал сюда слетаются призраки, обитающие на старинных заброшенных кладбищах, в лесах, болотах и в древних замках. На миг его сердце сжалось от ужаса. Но мысль о Луизе заставила его отбросить сомнения. Он подхватил плащ и вышел из хижины.

«Что ж! — крикнул он, вскакивая на коня. — Если так угодно небу, то я отправлюсь во Вратиславский замок и пусть свершится то, что мне предопределено! Жизнь опостылела мне после гибели Луизы!»

…Пронзительный свист заставил его вздрогнуть и выпрямиться в седле. Увлеченный воспоминаниями, Максимилиан не заметил, как они с Гроцером подъехали к крепостной стене, разрушенной во многих местах, но все еще сохранявшей внушительный и грозный вид. На верхушке надвратной башни между зубцами горел факел и виднелись бородатые головы стражей, высматривающих на дороге своего главаря.

Гроцер издал ответный свист и подъемный мост со скрежетом пополз вниз. По опустившемуся мосту процессия переехала через ров, наполовину заваленный мусором, и втянулась под арку низкой башни.

Они выехали на пустой двор, заросший травой. За их спинами зловеще загремела опускающаяся решетка, преградив выход. Посередине двора был колодец, а вдоль стены тут и там были разбросаны деревянные времянки разбойников. Из подвальных дверей выглядывали лохматые, пестро одетые женщины. В сводчатых нишах разбойники в драных сюртуках играли в карты на каменных плитах.

Гроцер спешился. Максимилиан последовал его примеру.

— Возьми у его благородия коня, — приказал Гроцер подбежавшему подростку. — Скакун ему больше не понадобится.

Разбойники встретили дружным хохотом слова главаря.

— Заодно пусть отдаст кошелек! — скалил зубы рыжий бандит с серьгой. — Все равно за золото он не купит расположение привидений!

— Заткнись, Дремба! — перебил его одноглазый, который после поединка проникся к Максимилиану уважением. — У тебя только одни деньги на уме. Зачем они тебе? В твоих руках они все равно, что вода: все спускаешь в карты да тратишь на баб!

— Считай, что он уже мертвец! — не унимался Дремба. — На том свете кошелек ему не понадобится! Возьмем его золото и разделим по-братски!

Гроцер властным жестом заставил людей умолкнуть.

— Дремба прав, — сказал он. — На башне тебе, сударь, деньги будут ни к чему. А если ты возьмешь их с собой, то и нам они не достанутся, потому что никто из нас не пойдет туда, твое тело так и будет там лежать, пока не рассыпется в прах. Так что отдал бы ты Мне свой кошелек. Клянусь честью, если случится чудо и завтра ты явишься перед нами живой, то я верну его тебе в целости.