Александр Мееров - Защита 240

- Лена!

"Что скажет он сейчас? Какие слова найдет в эту минуту?" - пронеслось в голове.

- Лена, почему ты не хочешь подождать несколько дней? Решится судьба моего проекта и...

Лена отстранилась от него и прижалась лбом к оконному стеклу вагона.

- Лена, ты больше не любишь меня?

- Не знаю, - едва слышно проговорила она, не глядя на Сергея. - Не знаю... Мне было так хорошо с тобой... Но только было... Ты так изменился... я люблю уже не тебя, а только воспоминание о тебе, каким ты был когда-то.

За окном медленно поплыл перрон. Сергей на ходу выскочил из вагона и затерялся в толпе.

"Где он?"

И вдруг в толпе мелькнуло лицо Михаила. Он не рискнул прийти проводить. Ну, что же...

Станция Петровская осталась позади. Поезд набирал скорость.

Женя решила твердо - надо пойти к Зорину.

После беседы с Иваном Алексеевичем стало еще тревожнее. Она понимала, что Титов старался ее успокоить, всей душой разделял ее тревоги и по всему было видно, как глубоко его трогала ее судьба, как внимательно он вдумывался, стараясь разобраться, что же произошло с Андреем. Она начинала догадываться, что "плановик из главка" приехал сюда, по-видимому, совсем не для проверки финансовых дел.

Неожиданно для себя решила она отдать ему письмо Андрея. Женя поняла, что иначе нельзя. А ведь только накануне собиралась всегда хранить эти листочки, никому не показывать.

Как только она взяла со стола Никитина листочки с такими дорогими для нее строками, как только прочла их и всем существом почувствовала огромную радость: "Любит он. Любит ее!" - решила беречь их. Если даже случится что-нибудь с Андреем, то пусть они, эти маленькие бумажечки, принесшие столько радости и тревоги, останутся у нее. Фиалку она оставила в его блокноте. Пусть и он вспоминает тот чудесный апрельский день, когда бродили в лесочке, и она нашла первую весеннюю фиалку. Он попросил у нее тогда эту фиалку, и она поняла, что он просит, чтобы она любила его... Он положил фиалку в блокнот, спрятал его на груди... Милый, сколько нежности в нем, в большом и сильном! Тогда не было в его глазах этой страшинки, тогда они были ясными и их не затуманивал испуг. Они смотрели на нее открыто, такие глубокие и любящие, а теперь... Что же случилось с ним?

Весь день после вечеринки у Сергея она вспоминала разговор с Иваном Алексеевичем. Тогда впервые ей стало страшно. До этого вечера еще казалось, что все будет хорошо, все как-то обойдется, выяснится с Андреем и, как знать, быть может, они еще будут счастливы. О, как бы они были счастливы, если бы смогли быть вместе! Да, казалось... Но тогда, вечером, в полумраке веранды впервые закралось в душу страшное, незабываемое. Браунвальд... Необычайное открытие, которое может принести столько благ людям и которое... Браунвальд... Зверски изуродованные люди... Опасение, что открытие и теперь стремятся использовать во вред человечеству, и сейчас работают над тем, чтобы наводнить мир губительными волнами, ищут возможности подобраться к секретам советской науки... А если и Андрей?!.

Больше всего хотелось пойти к Зорину. Он мудрый, душевный. Он разъяснит, поможет, успокоит. Он поймет ее.

Работа не шла на ум. Все утро Женя порывалась попасть к Зорину. То он был занят, то одолевали сомнения и нерешительность. Все утро она сновала по коридорам второго и третьего этажей главного корпуса. В кабинет входили и выходили сотрудники. Вошел и вышел заместитель директора. Вышел незнакомый, никогда не появлявшийся в филиале человек. Теперь, наверное, там уже нет никого. Женя спросила у секретаря, кто у директора. "Титов", ответила секретарь. Женя быстро вышла из приемной, почему-то не хотелось встречаться с Иваном Алексеевичем - и на лестнице столкнулась с Никитиным. Он спешил к Зорину.

Тоскливо сжалось сердце, и уже ни за что не хотелось уходить от заветных дверей, пока не выйдет оттуда Андрей. В вестибюле третьего этажа можно было тихонько сидеть на стуле за большим шкафом. Отсюда хорошо видна часть коридора с огромной белой дверью, ведущей в приемную директора.

Пять, десять, пятнадцать минут... Из кабинета вышел Никитин. Глаза безумно блуждают, бледен... Что произошло у Зорина? Никитин шел, казалось, ничего не видя перед собой. Он не заметил и Женю, вставшую со стула, и быстро направился к лестнице. Женя уже собралась окликнуть его, когда к ней подошел старший лаборант спецлаборатории.

- Евгения Андреевна, вас уже два часа ищет начальник отдела!

Оставшиеся до окончания рабочего дня три часа показались вечностью. Таблицы сливались в расплывающиеся полосы непонятных и ненужных цифр. Звонок пришел как спасение. Судорожно собрав все документы, Женя поспешила в секретную часть. Наконец, документы сданы и можно бежать в наладочной. Пусть будет что угодно, но увидеть Андрея, спросить, что произошло у Зорина!

В наладочном Никитина нет.

Женя обежала все помещения, в которых он только мог находиться.

Никитина в институте не было.

Еще не зажглись фонари на перекрестках, но уже выплыла огромная, охряно-красная луна и в нерешительности повисла над перелеском.

Женя быстро, делая вид, что спешит в магазин, прошла по улице и около домика, где жил Никитин, замедлила шаг. Посмотрела на окна. Ставни закрыты, темно. Непонятно - дома он или еще не приходил.

В ярко освещенном магазине людно, и это кажется особенно невыносимо. Женя поспешно покупает что-то совсем ненужное и почти бегом отправляется обратно.

Улица пустынна. На углу фонарь спокойно заливает своим желтоватым светом несколько домиков, а дальше, до следующего фонаря, и домики, и зелень погружены в голубоватый лунный полусвет.

Теперь сквозь ставни видны яркие полосы света. Дома! Женя притаилась в тени акации у изгороди соседнего дома. Она слышит, как бьется ее сердце. Страшно оставить любимого в такие минуты и страшно от мысли, что, может быть, он... Нет, нет, не верится, надо пойти к нему. Сейчас, именно сейчас, когда ему так тяжело, хочется быть с ним и хотя бы нежностью своей помочь ему. Но удерживает не то девичий стыд, не то страх перед тем, что он оттолкнет теперь ее или убежит, как в тот вечер, когда написал "люблю"!

Скрипнула калитка. Женя всем телом прижалась к изгороди и замерла.

Никитин выглянул, опасливо посмотрел по сторонам и, все время оглядываясь, пошел в конец поселка, за которым начинался карьер.

Улицу он миновал в тени изгородей и, подойдя к выгону, не пошел через него напрямик, а стал медленно и осторожно пробираться вдоль огородов.

Последние надежды на то, что его тайна так и не будет раскрыта, рухнули после вызова к Зорину. Все кончено. Пропал! Но как это могло произойти? Как узнали, что блокнот... Он сам забыл о нем, забыл, что именно с ним пошел в ту ночь...