Евгений Вецель - Социальная сеть Ковчег

– Это кто?

– Эта рыба «умелый рыболов», его ещё называют «лазиогнат», – начала объяснять Таня, – если вы посмотрите на него, то поймёте, за что ему дали третье имя – «уродливейший среди рыболовов».

– Да уж, – сказала Надя, – я бы точно отказалась его есть, если бы увидела на тарелке. Он отвратительный.

– Он из рода морских чертов, – добавил Аполлион. – Видишь, как торчат зубы кверху на его верхней челюсти? Знаешь, зачем ему это?

– Я смотрю, он весь в шипах, – разглядывая подплывшую совсем близко рыбку, сказала Надя.

– Это чтобы его никто не хотел съесть, – сказала Таня, – просто пассивная защита.

– А зачем ему лампочка на отростке? – спросил я.

– На глубине совсем нет света, – тихо сказала Таня, – поэтому рыбки как мотыльки сплываются на источник света. Лазиогнат приманивает свою добычу и затем съедает. От таких огромных челюстей уйти очень тяжело. Тем более что на конце этого щупальца-удочки есть крючок, которым он отправляет рыбку в рот. Несмотря на то, что он длиной всего пять сантиметров, он очень хищный.

– А знаете, что светится на конце удочки? – спросил Аполлион.

– Рассказывай, – потребовала Надя.

– Это специальный кожный вырост, он наполнен миллионами светящихся бактерий, – ответил Аполлион. – Этот вырост специальными кровеносными сосудами может увеличивать и уменьшать количество кислорода для бактерий, и таким образом он «зажигает» или, наоборот, «гасит» огонёк.

– Но так рыбу видят хищники? – сказала Надя, стуча пальцем по стеклу, пытаясь привлечь внимание удильщика.

– Есть вообще рыбы-удильщики, у которых светится брюшко, – продолжил он. – Как они размножаются, я лучше рассказывать не буду, эта тема не для трапезы.

– Да ладно тебе, рассказывай, – рассмеялась Надя, на всякий случай перестав жевать и откладывая свой контейнер.

– Только рыбы-удильщики используют такой вид размножения, – начал Аполлион. – Самец в десять раз меньше самки, и когда он встречает свою подругу, он намертво вцепляется в неё зубами и затем…

– Что затем? – первый раз за сегодня спросила Даша.

– Затем он срастается с ней, – показывая жестами, сказал Аполлион. – Самец прирастает к жаберной крышке самки, подключается к её кровеносной системе и теряет ставшие ненужными челюсти, глаза и кишечник.

– Ужас, – шепнула Даша, – первый раз такое слышу.

– Питается он за счёт её соков и фактически становится с самкой одним целым. И с тех пор, выполняет только одну функцию – продуцирование спермы. В одну самку могут врастать по 5-6 самцов.

– Фу! – воскликнула Надя.

– Зато они исполняют мечту всех влюблённых, – произнёс Аполлион.

– Какую? – спросила Таня.

– Никогда не расстаются и умирают в один день, – улыбаясь, ответил он, глядя на меня.

– Аполлион, а зачем вообще нужны самцы? – неожиданно спросила Даша.

– Что ты имеешь в виду? – весело рассмеялся Аполлион.

– Я имею в виду, зачем природа сделала мужчин? – уточнила Даша. – Неужели не проще было создать женщин, которые могут оплодотворять себя сами? Чтобы вы все тут не обижались, я подразумеваю не только людей. Например, вот этих «милых» рыбок. Я не понимаю, зачем природе все эти сложности по выращиванию двух видов рыб – мужского и женского. Почему бы не упростить?

– Я часто думал об этом, – ответил Аполлион, – на самом деле, правильный вопрос. Зачем создавать мужчин и женщин, если можно сделать универсальное существо? Раньше, в начале эволюции, так и было. Зачем потом мужчины и женщины пошли по разным путям развития – мне не понятно.

– А мне всё ясно, – сказала Таня, – вы не смотрите вглубь вещей. При размножении нужны два набора генетических материала. Они должны быть разными, чтобы нечаянно не оплодотворили себя сами. Вы представьте, что будет, если две яйцеклетки подумают, что можно объединять генетический материал друг друга. Получится уродец с усиленными врождёнными болезнями.

– Почему? – спросила Надя.

– Если мужчина и женщина из разных веток эволюции, – продолжила объяснять Таня, – при их сложении получается нечто среднее. И если один из партнёров имел врождённые болезни, то при усреднении они ослабляются. То же самое касается черт характера: если партнёры разные, то ребёнок у них получается методом усреднения их отличительных черт. А если у родителей одинаковые характеры и гены передались ребёнку напрямую, а не от бабушки и прабабушки, то ребёнок удваивает свойства характера родителей. А это не всегда хорошо. Так образуются крайности. Природе выгодно постоянно усреднять, чтобы сохранять вид.

– Я ни слова не поняла из того, что ты сейчас сказала, – ответила Надя.

– Ну, давай более простой пример, – улыбнулась Таня, – ты замечала, как формируются пары мужчин и женщин? Очень часто высоким людям нравятся низкие, толстым – миниатюрные, глупым нравится наслаждаться и пользоваться умом своего партнёра, лидер любит находить себе супруга, который будет подчиняться. Если честно, то я пока не видела пары, где оба супруга очень высокие. Чаще всего один из супругов высокий, а другой – нет. Либо они оба среднего роста. При смешивании их генов получается ребёнок, который имеет средний рост – не высокий и не низкий. Потом этот ребёнок, который выше сверстников, находит себе низкую пару и, смешиваясь с ней, ещё раз уменьшает рост своих потомков. И так далее. Так эволюция держит примерно одинаковый рост людей. То же самое и по другим признакам.

– Хочешь сказать, что я люблю высоких мужчин только потому, что я маленькая? – обиженно спросила Надя.

– Давайте всплывать, – вместо ответа сказала Таня.

Когда мы всплывали, не включая света, мы увидели гораздо больше обитателей морских глубин. Больше всего меня впечатлила огромная медуза, которая плыла как в невесомости и светилась. Причём светилась она всеми цветами радуги. Она была похожа на здание дискотеки, где работает цветомузыка. Я ещё долго рассматривал её в люк пола.

– Тань, затемни стёкла, а то мы сейчас ослепнем при всплытии, – тихо сказал Аполлион.

Через минуту мы всплыли. Солнце пробивалось сквозь тёмное стекло рубки. Таня, не теряя времени, прибавила газу и разогналась до огромной скорости. Около пяти часов мы плыли на скорости 400 километров в час. И когда уже не было сил от скуки, Таня сказала:

– Может, отдохнём на палубе? Кто хочет – искупается, остальные позагорают.

Мы все согласились. Таня остановила батискаф в открытом море. Включила отпугивающий сонар, затемнила стекло до полной черноты и сказала:

– Меняемся, теперь девочки переодеваются на палубе, а мальчики внутри.

Мы с Аполлионом остались, а девочки, взяв свои купальники, вышли на палубу. Мы, наконец, сняли термобельё и надели плавки. Когда я переоделся, я зашёл в гальюн, чтобы умыться и привести себя в божеский вид. Когда я вышел через пять минут, я увидел, как Аполлион сидит в кресле, задрав голову кверху.