Виктор Меньшов - Сердца Лукоморов

- Ну, всё... - зловеще прошептал, наливаясь кровью, Черномор, нашаривая рядом с собой палицу, которая отлетела в сторону. - Ну, всё...

- Ты чего заладил одно и то же? - удивился Буян. - Слова все, что ли, из тебя от удара вылетели? И при чём тут я? Я, что ли, с дерева вниз прыгал? Если ты злишься за то, что не поймал тебя, извини, брат. Башка зачесалась - страсть! Тебя и ловить не нужно было, сам лихо прыгаешь.

- Ну, Буян! Смерть твоя за тобой пришла!- завопил Черномор, вскочив на ноги.

Но выронил палицу и со стоном сел обратно, ухватившись за отбитый при падении зад.

- Что с тобой? - озабоченно спросил Буян. - Давай, снимай штаны, посмотрим. Может быть, у тебя какая важная деталь отвалилась.

- Оставь ты его в покое, - решительно взял за плечо Буяна Иван.

- Отстань, после будешь свои шутки шутить, - поддержал его я. - А пока нам не до игр, надо во Дворец идти.

Глава двадцать пятая

К Чертям собачьим!

- Как же мы теперь дальше пойдём? - уныло спросил я.

- Как пойдём? - переспросил Черномор, словно не поняв меня. - Как всегда ходили, так и дальше пойдём, - ногами...

- Я не об этом, - досадливо поморщился я. - Как мы будем Сокровища добывать, если нас уже на двоих меньше, чем по зароку положено быть? Зачем вы тогда столько лет ждали, чтобы вместе собраться?

- Что теперь думать о том, сколько нас должно быть? - спросил посерьёзневший Буян. - Если кто не дошёл, ты его заменить должен. Хотя, Медведь нам очень бы нужен был. Чувствую я сердцем, что без боя никто нам Ларцы не отдаст. На острове этом, как Макаровна говорила, целая армия обитает. И не одна армия, если там войны ведут. Не с ёлками да с грибами они там воюют?

- Что делать будем? - спросил деловито скоморох.

- Мы пойдём к Чертям, в Ад, Медведя вызволять, - решительно заявил Буян. - Иначе у нас ничего не получится. Маловато нас для боя.

- Как же мы попадём в этот Ад? - почесал затылок Иван.

- В Рай попасть трудно, заслужить нужно, - подмигнул Буян. - В Ад, наверное, попасть запросто, там ворота настежь открыты. В Рай всяк норовит правдами и неправдами попасть, в Ад Черти силком тащат, никто идти не желает. Недаром Чёрт сам появляется, только помяни его...

По команде Буяна мы все встали лицом друг к другу и принялись кричать изо всех сил один другому:

- Чёрт тебя побери!

- Чёрт меня побери!

- Да провались ты к чертям собачьим!

- Пошел к чёрту!

Так упоённо кричали мы, усердно стараясь переорать один другого, не жалея голосовые связки. Наши старания не прошли даром. Земля под ногами мелко задрожала, затряслась, дрожь усилилась. Черномор и его команда, посылая один другого к чертям, заорали друг на друга ещё усерднее и громче. Холм буквально трясло, он ходил ходуном, дрожал и трясся, как больной в жестоком приступе лихорадки.

Земля издала глухой звук, по ней пробежала трещина, которая тут же расширилась и превратилась в глубокую расщелину. Земля раскалывалась, вертикальные стены разломов уходили в мрачную бесконечность, в Преисподнюю. Послышался шум, напоминающий шум приближающейся воды в водопроводном кране, только звук был многократно усиленным.

Я отступил на шаг, побоявшись, что сейчас из расщелин хлынет вода. Но вместо этого оттуда с рёвом ударили вверх яростные, ослепительные столбы огня. Они взметнулись выше вековых сосен, рассыпая на наши плечи и головы фонтаны искр и чёрные хлопья копоти и сажи.

Мы невольно отшатнулись, огонь жадным горячим языком облизал наши лица, опалил яростным неземным зноем. Кожа на скулах натянулась, жар был нестерпимый, волосы на головах трещали. Шаг за шагом мы стали отходить, но под ними проломилась земля большим пластом, на котором мы так и остались стоять друг против друга растерянные и примолкшие.

Мы летели вниз, в гудящее адское пламя, бушующее вокруг нас и под нашими ногами. Мы летели, в нестерпимую жару, в жуткий огонь, в бездну, в дьявольскую Преисподнюю! Мы уже решили, что сгорим заживо, такое было вокруг нестерпимо палящее пламя. Но, как ни странно, жар от огня стал терпимее, а из глубин, оттуда, откуда летел навстречу нам этот яростный пожар, веяло уже не зноем, а ледяным холодом, несмотря на бушующий вокруг огонь и столбы искр.

Это был ужасный полёт в никуда. Мы стояли на клочке земли, вырванном вместе с нами и брошенном в воющую огнём бездну. Мы летели в тартарары, и не чаяли остаться в живых, когда обрушились на твердь.

Мы находились в огромной пещере, под высокими сводами. Вокруг царил полумрак. Огонь, бушевавший под ногами и сопровождавший нас весь полёт, пропал. Только искры, словно стаи золотых беззаботных мотыльков, порхали в чёрной дыре, уходящей вверх.

Осмотревшись, Буян заметил невдалеке багровые отсветы огней, мерцающие по стенам. Он толкнул локтем Черномора, указал ему на эти отсветы.

Мы стояли на краю глубокой воронки, на дне которой горели костры, оттуда тянуло дымом, пахло едкой серой. Это из разломов земной коры выходили на поверхность рудничные газы.

Спускаться пришлось долго, тропинка была крутая и узкая. Выбившись из сил, мы всё же достигли дна этой гигантской воронки, и пошли к кострам, вокруг которых носились неясные тени. Когда мы подошли ближе, заметили, что тени, водившие хороводы вокруг костров, и есть те самые Черти, к которым мы друг друга так старательно посылали.

На самом деле они не водили хороводы, как нам показалось издали. Черти непрерывно трудились в поте лица и не покладая рук. Они подносили охапками хворост, ворошили костры, поддерживая огонь, таскали воду в огромные котлы, в которых мы, к своему ужасу, увидели людей, сидевших в кипящей воде по самую маковку.

Как мы догадались,- эти страдальцы были грешники. Им здесь приходилось очень тяжко.

Одни из них варились в крутом кипятке, другие лизали раскалённые сковородки. Третьи сидели в выгребных ямах, а над их головой палач в красной рубахе размахивал огромным мечом. Если страдалец не успевал вовремя нырнуть в помои, ему грозило отсечение головы.

Мы увидели, как по крутому склону горы сверху вниз бежит маленький, лысый человечек, придерживая руками большой живот, а следом за ним, настигая, летит с жутким грохотом огромный камень.

Человечек с трудом увернулся от него, упал, и тут же встал на ноги.

Он вскочил и изо всех сил пнул ближайший камень, забыв, что обут в лёгкие сандалии. Он с дикой бранью упал на спину и стал бережно качать ушибленную ногу и заметил нас.

- Мир вам, добрые люди, - поклонился человечек, быстро поднимаясь на ноги, оглядывая нас быстрыми, цепкими хитрыми маленькими глазками из-под высокого лба, переходящего в огромную лысину.

- И тебе того же, - отозвался за всех нас Черномор. - Чем тебе не угодил камень? За что ты его пинаешь? И куда ты хочешь его откатить?