Михаил Михеев - Изгнанники

Пока испуганный мэр при помощи подоспевших охотников оттаскивал сумасшедшего, Петров с Мельникайте подхватили Соломина под руки и потащили к флаеру. Капитан с трудом передвигал ноги, мужественно преодолевая рвотные позывы, а потом и вовсе совершил подвиг, ухитрившись не заляпать салон по дороге на корабль.

Медицина Российской империи всегда была на высоте, однако Соломин провалялся в регенераторе почти двое суток – у него был сломан нос, треснула кость, и наблюдалось тяжелейшее сотрясение мозга. В общем, доктор Ветишко был изрядно удивлен, что капитан вообще вначале жив остался, а потом живым долетел. После того, как Соломин пришел в себя, Пал Палыч, положив на грудь все свои подбородки, долго высказывал ему все, что думает, по поводу всяких не очень умных людей, которые позволяют себя бить.

Соломину оставалось лишь соглашаться – спорить с доктором он не рискнул, тем более что тот был прав. Пользуясь своим привилегированным положением, Ветишко вообще говорил много нелицеприятных слов по поводу умственных способностей своих пациентов, но никто не смог бы сказать, что он говорил неправду. Вот и сейчас – ну действительно, кто заставлял подставляться под удар? Расслабился – получил, и никого, кроме самого себя, винить в этом не стоило.

Зато на следующий день у постели болезного побывали практически все, кто находился на корабле, и самой главной опасности выздоравливающих – убийственной скуки – он не изведал. Вечером пришла даже Бьянка, с которой капитан не разговаривал, и которую практически не видел со дня потрошения китайцев. Девчонка притащила с собой щенка, из-за которого, в общем-то, все и завертелось. Этот живой трофей ей впихнул Мельникайте на том простом основании, что на планете оставлять не хочет, а сам воспитывать не может. Не по уставу, мол, а ты у капитана в любимицах, тебе он разрешит. Смешная отмазка – такого рода нарушения были на всех кораблях, учитывая же, что корабли официально и вовсе пиратские, перевести данный жест можно было двояко: или лейтенанту просто не хотелось возиться со зверенышем, или просто он таким образом пытался высказать свое расположения к девушке. И то, и другое Соломина, в общем-то, не волновало, больше того – устраивало. В первом случае офицер на корабле с и без того неполным экипажем не будет отвлекаться ни на что, кроме своих прямых обязанностей, а во втором, возможно, сама Бьянка найдет себе кого-то подходящего по возрасту. Поэтому он ограничился тем, что потрепал Джека, как назвали щенка, по загривку и поздравил девушку с тем, что она отныне не самый младший член экипажа. Бьянка шутку восприняла адекватно, что несколько улучшило мнение капитана об ее умственных способностях. В общем, день прошел не зря.

А со следующего дня, когда Соломин вышел, наконец, из корабельного госпиталя, времени у него оставалось только на поспать. Все-таки, даже учитывая то, что большую часть дел он свалил на десантников, все равно резкое увеличение экипажа свалило на него массу проблем разной степени важности, от обеспечения новоявленной армии транспортом до оплаты продуктов, поставляемых местными фермерами. Словом, когда эскадра отправилась, наконец, в поход, он воспринял это как манну небесную.

Отправлялись буднично – достаточно быстро переправили людей обратно на транспорты и стартовали с орбиты. Первоначально хотели разместить всех на боевых кораблях, но потом, еще до прибытия на Снежную, решили, что нет смысла. Во-первых, в трюмах транспортных кораблей было много необходимых грузов, перегрузка которых в космосе превратилась бы в отдельный геморрой, а во-вторых, все равно эскадре пришлось бы идти, подстраиваясь под скорость самого медленного корабля. Самым медленным был "Идзумо", и в такой ситуации транспорты эскадру не связывали. Петров, подумав, согласился с доводами Соломина, и сейчас эскадра из десяти вымпелов, включая транспортные корабли (официально они были арендованы Соломиным, как частным лицом) и крейсер "Таймыр", участие которого в боевых действиях не предполагалось, но который должен был, случись что, обозначить присутствие Российской империи, уверенно двигалась к Новому Амстердаму.

Кстати, на транспортных кораблях сейчас была и большая часть десантников с "Эскалибура" – они отправлялись вместе с подчиненными им подразделениями. Это было удобнее и с точки зрения последующей высадки, и с точки зрения дальнейшего слаживания подразделений. Все-таки кораблям, благодаря тормозящему их японскому трофею, предстояло идти до места почти две недели, и это время грешно было не использовать. Да и контролировать на месте бывших зэков все-таки стоило. Во избежание, так сказать.

Ну а вцелом, это был достаточно скучный перегон. Четко в расчетное время (ну не случилось ничего – ни двигатели не отказали, не встретился никто) эскадра прибыла к Новому Амстердаму, после чего большая часть кораблей укрылась маскировочными полями, а "Идзумо", на который временно перенес свой флаг Соломин, также прикрылся маскировочным полем, выдвинулся вперед и вышел на орбиту планеты. Линейный крейсер сопровождали транспорты, благо по ним принадлежность эскадры к русским идентифицировать не смог бы никто – эти достаточно старые и дешевые корабли Российская империя продавала за рубеж сотнями. За то их и выбрали для операции, кстати.

Так что пришлось капитану Соломину осваиваться на новом месте, ругая посредственную корабельную архитектуру японцев и маленькие, по сравнению с "Эскалибуром", размеры и самого корабля, и, соответственно, внутренних помещений, от кают до капитанского мостика включительно. Радовало одно – операция не должна была затянуться надолго, а значит, очень скоро можно будет вернуться на свое корабль. Если живой останется, конечно – собственно, поэтому Соломин и перебрался на "Идзумо", что кораблю придется, по плану, рисковать намного больше, чем остальным, а капитан не считал возможным посылать своих людей на смерть раньше себя.

Вместе с Соломиным, с борта своего корабля вынужден был уйти и Петров, очень недовольный тем обстоятельством, что на него свалили переговорный процесс, тем более с борта транспорта. Однако капитан настоял, аргументируя тем, что "ты заварил кашу – тебе и расхлебывать, и вообще, ты профессионал и справишься лучше, а то я психану да по-своему уговаривать начну – живо лечить некого станет". Зная склонность Соломина к разговорам на языке главного калибра, Петров согласился на роль главного дипломата, хотя и ворчал недовольно по поводу наглой эксплуатации всякими пиратами офицера имперской разведки.

В общем-то, оставалось только поаплодировать тому, как Петров по закрытой линии связи вел переговоры с местным правительством. Уверенно нажимал на кучу лекарств, находящихся на борту, на их запредельную цену (и то, и другое было, в общем-то, правдой) и на то, что готовы помочь, но… Цену, в общем, Петров тоже озвучил, причем на все разом. С другой стороны, лекарства можно и даром получить, однако есть, опять же, "но"… И дальше шел список условий, которые, по сути, сводились к одной мысли – хозяин груза признается пожизненным диктатором с чрезвычайными полномочиями. Ну а если не согласны – извините, лекарства можно продать и еще куда-нибудь, а то мы сами люди небогатые, подарки дарить не любим.