Михаил Михеев - Изгнанники

Подавив оборону, линейный крейсер неторопливо приблизился к планете. В этой неторопливости тоже была своя цель – пускай жители планеты успеют осознать, какой ужас надвигается на них из ставшей вдруг враждебной черноты космоса. А осознав, пусть испугаются и проникнутся мыслью о невозможности сопротивления. Восточные люди – народ горячий, но, когда осознают, что бессильны, ломаются очень быстро, как сухие прутики. Вот этим они и отличаются от русских, которые уперлись рогом и остались стоять, даже когда все, казалось, было потеряно, и выстояли, не смотря ни на что.

Ну вот, что и требовалось доказать. Бронированная смерть пришла – и ни у кого не возникло мысли оказывать сопротивление. Ну, страшно же – а вдруг стрельнет! Поэтому, когда русские десантники брали под контроль штаб централизованного управления планетарной обороной и командные пункты, с которых велось управление батареями противокорабельных ракет планетарного базирования, никто не то что сопротивления не оказал – вообще не пискнул даже. Выродились потомки грозных завоевателей древности, и янычар, знаменитого турецкого спецназа прошлого, готовых сдохнуть, но победить, среди них уже не было. И даже тех солдат, которые некогда могли если не побеждать русских, то хотя бы противостоять им, тоже не наблюдалось. Странно, конечно – ведь создав свое нынешнее государство, турки продемонстрировали и характер, и мужество, и волю к победе. Хотя, возможно, это был последний рывок, на котором они и выдохлись, растратив остатки пассионарности, а может, просто рыба гниет с головы. Побежали генералы, растерялись и запаниковали офицеры, а солдаты, глядя на начальство, просто подняли руки. Сложно сказать, Соломин и не задумывался особо. Так или иначе, но серьезного сопротивления от турок пираты так и не встретили.

Дальше все было, как в дешевом пиратском романе. Благородный идальго (в данном случае паша, но это непринципиально) разрывается между гордостью, страхом и внезапно обострившимися болячками, а жестокий пират (ну а что, и пират, и жестокий, к врагам, разумеется – все это относилось к Соломину в полной мере), развалившись в кресле, популярно объясняет условия, на которых он оставит эту планету в целости, а не спихнет ее, например, с орбиты. Впечатленный средних размеров бластером, которым Соломин периодически тыкал ему под нос, и парой десантников у входа, губернатор внимал с должной почтительностью. Правда, Соломину очень мешали смешки десантников, наблюдающих бесплатный цирк – им-то хорошо, за матовым бронестеклом гермошлемов все равно ничего не видно, а капитана своего отвлекают, гады, от важного и ответственного процесса перевода чужих денег в свой карман. И наплевать им, дубинам стоеросовым, что Соломин сам уже давится от смеха, но вынужден терпеть и сохранять положенную по роли и статусу брезгливо-безразличную мину на лице.

Турок, правда, этого не понимал. Для него весь мир сейчас сошелся в двух точках. Одна из них – узкий конус пламегасителя на стволе бластера, с которого он не сводил глаз, а вторая – это разбитая верхняя губа, по которой этим пламегасителем и двинули. Две капельки крови – но чиновник, что называется, поплыл. Не любит эта толстопузая братия, когда им в морду пистолетом тычут. Еще больше она, правда, не любит, когда ее по морде сапогом, или каблуком причинное место оттоптать, но этого пока не требовалось – турок и без того дрожал, как осиновый лист.

А вообще, поразительно, как быстро люди, привыкшие, чтобы перед ними трепетали, ломаются, когда трепетать заставляют их. И это относится не только к чиновникам – практически ко всем. Соломин, как и все офицеры, прошел в училище общий курс методики экстренного получения информации у пленных. Особой деликатностью методы вытряхивания информации не блистали, и некоторые воротили нос. Ну, штатные психологи таких примечали сразу, и продвинуться по служебной лестнице им было куда тяжелее. Ничего удивительного в этом не было. Считалось, что офицер должен быть готов на все ради защиты Родины, и нырнуть с головой в дерьмо – далеко не самое худшее, что может от него потребоваться. Конечно, занятия были, в основном, теоретическими, а практика – только на манекене, зато были отменные учебные фильмы. Документальные, снятые в реальных ситуациях. Некоторых после фильмов тошнило, но как раз это минусом не было. Человек, готовый ради дела перешагнуть через себя, очень ценный кадр.

Так вот, методику допроса всевозможных "хозяев жизни" там давали очень подробно, и, в отличие от многих других теорий, она работала. Соломину как-то даже пришлось наблюдать ее действие на практике – он тогда был еще молодым и сопливым лейтенантом, и их крейсер перебросили на усиление патрульной группы на границе с бельгийским сектором. Точнее, секторком – три планету в двух звездных системах.

Дело в том, что когда Франция, оздоравливая свое государство (хотя фашизм – то самое лекарство, что горше болезни) вышибли большую часть выходцев из Алжира, Туниса и прочих ненужных мигрантов, часть из них нашла убежище в Бельгии. А так как в Бельгии оказались им не рады, но отделаться, сохранив лицо, не могли, то проблему решили просто – гетто, гетто и еще раз гетто. Ну а это, в свою очередь, вызвало протесты среди угодивших в гетто и почувствовавших себя обделенными мигрантов. Хотя чего возмущаться? Хотите, чтобы где-то к вам, чужакам, относились нормально – старайтесь хотя бы не выделяться. Ну а если вы мало того, что свои обычаи в чужой и ничем не обязанной вам стране ставите выше местных, да еще и рассадником криминала являетесь – не взыщите. У любого народа есть предел терпения, после которого пришлых будут бить.

Проблему, на взгляд Соломина, можно было решить просто – вывезти их на отдаленную планету, оставить без кораблей и забыть. Однако этого не сделали, и причин он не знал – политика, наверное. В результате в Бельгии пышным цветом расцвел терроризм, и дошло до того, что на одной из бельгийских планет вырвавшиеся из районов компактного проживания арабы захватили власть и устроили грандиозную резню. Ну а сумев захватить (непонятно, правда, как) две орбитальные крепости, они обезопасили себя от слабенького бельгийского флота.

Вот тогда бельгийцы и обратились за помощью к русским, а те прислали патрульную эскадру из трех эсминцев, усиленную крейсером. Крейсер расковырял крепости, после чего эсминцы орбитальной бомбардировкой подавили планетарные батареи. Ну а дальше бельгийцы уж сами – их корабли с десантом ожидали только, когда им расчистят путь, чтобы высыпать из своих трюмов озверевшую армию.

Во время той операции Соломин и увидел в первый раз теорию в действии. Бельгийские десантники, большая часть которых была выходцами с этой самой планеты, пленных расстреливали, причем поголовно, а так называемых полевых командиров давили асфальтовыми катками. Шансы на суд имели только те, кто сдался добровольно, и первыми, убедившись, что война пошла на уничтожение, сдались главари бунтовщиков. А всего-то двоих из них и запихнули в бочки да подвесили над огнем… Остальные главари сломались сразу – видать, не были готовы к тому, что достаточно толерантные и доброжелательные бельгийцы спят и видят, как бы именно их запытать до смерти.