Михаил Михеев - Изгнанники

Так и пошло. Сосредоточенный залп эскадры – и первая крепость превращается в облако ионизированной плазмы. Второй залп – вторая крепость начинает разваливаться на куски. Третий залп – еще одна крепость прекращает огонь, и вертящиеся тут же на безопасном расстоянии боты подскакивают к ней и наносят "удар милосердия". С четвертой крепости начинают отделяться спасательные капсулы – очевидно, участь первых трех станций впечатлила ее защитников и они, не желая умереть бесполезными героями, решили покинуть ставшую негостеприимной орбиту. Кто-то успел, кто-то нет, потому что ожидать, пока они закончат славную ретираду никто не стал. Четвертый залп был дан несколько вразнобой – синхронизировать огонь целого флота довольно сложно, и не самый высокий уровень подготовки артиллеристов Нового Амстердама дал о себе знать, но это уже не играло роли. Под сосредоточенным огнем старых, но все еще мощных линкоров последняя линия обороны Большого Марселя перестала существовать.

Больше всего проблем, кстати, доставили не крепости. От них и было-то два попадания. Точнее, попаданий было намного больше, но силовые поля линкоров оказались на высоте, только дважды они были пробиты, но ослаблены и не привели к заметному снижению боеспособности поврежденных кораблей. Первому из них, линкору "Кронштадт", разворотили башню зенитной артиллерии среднего калибра, расколов ее и вмяв в корпус. С учетом большого количества этих орудий и многократного перекрытия секторов обстрела, такое повреждение было абсолютно неопасным.

Его близнецу, линкору "Мурманск", досталось еще меньше. Пройдя сквозь защиту, удар орудия крепости врезал по корпусу, как кувалдой, но к пробитию брони не привел. Осталась вмятина, с корпуса слизнуло несколько антенн, но в целом это было не опасно и устранялось за несколько часов силами экипажа. В общем, легко отделались.

Даже удивительного, планета большая, а оборона – слабая. А с другой стороны, все логично. Орбитальные крепости – штука недешевая, и притом очень узкоспециализированная. Зачем тратить лишние деньги, если рядом база флота, на которой в лучшие времена базировалось под два десятка линкоров. Самая большая военно-космическая база Французской деспотии, кстати. Ну а там, где не справится эта армада, орбитальные крепости и вовсе бесполезны. Не то чтобы бесспорно, но логика, безусловно, присутствует. Учитывая же, что экономику Французской деспотии нельзя было назвать идеальной, такое отношение к орбитальной обороне выглядело вполне оправданным. К тому же, на стороне французов была репутация большой и сильной страны, которая, теоретически, должна была отпугивать всякую мелочевку. Однако репутация – штука важная ровно до тех пор, пока не найдется кто-либо, имеющий достаточно сил и наглости для того, чтобы проверить, так ли она соответствует истине, как ее видят окружающие. Соломин проверил, и получил в результате легкую победу, которой никто, кроме него, а также имперских военных аналитиков не ожидал.

А вот собственные корабли добавили эскадре Нового Амстердама мелких проблем. Четыре корабля информационного подавления, заняв позицию вокруг планеты, начали свою атаку даже раньше, чем основные силы флота. Нарушить хорошо защищенные военные сети они, разумеется, не могли, но зато не давали властям планеты передать сигнал бедствия, забивая пространство вокруг помехами. Перерыв связи на несколько часов – ситуация не то чтобы частая, но вполне обыденная, подозрения не вызывающая, а к тому времени, как у кого-то могут появиться подозрения, дело будет уже сделано. В предыдущей кампании нужды в подобной тактике не было, но французы – не болгары и не швейцарцы, они противники намного более серьезные, и не раз воевавшие. Иногда даже успешно воевавшие, хотя успех в войне с равным противником для них был, скорее, исключением из правил.

Вот только помехи мешали и не имеющим опыта использования помехопостановщиков в бою амстердамцам. Во всяком случае, процент попаданий оказался ниже, чем ожидал Соломин, да и маневрировали корабли не очень слаженно. Впрочем, при такой разнице в силах это было непринципиально, и победить не помешало. Просто адмирал сделал маленькую зарубочку на память – сильные и слабые стороны подчиненных следовало знать досконально и пользоваться достоинствами по полной программе, избегая проблем из-за их недостатков и, по возможности, эти недостатки искореняя.

Однако, как оказалось, на Большом Марселе нашлись горячие головы, которые то ли считали, что не все еще проиграно, то ли просто решившие продать жизни подороже. Навстречу неспешно выдвигавшимся к планете транспортным кораблям с десантом взлетели военные боты и атмосферные флаеры, а позади них выдвигались машины с полицейскими эмблемами. Эти-то на что надеялись со своими пукалками? Похоже, французы подняли в небо все, что могло летать и стрелять. Такое поведение было им, в общем-то, несвойственно, но Марсель – не совсем Франция, а марсельцы – не совсем французы. Зря, что ли, именно здесь, далеко не в самом удобном месте, была устроена военная база? Это чтобы на планете в сепаратизм поиграть не вздумали, только и всего.

Однако храбрость храбростью, а сила – силой. Теоретически, действуя совместно с орбитальными крепостями и основными силами флота, боты могли оказать влияние на ход боя, как минимум проредив силы десанта, в идеале сорвав его а при удаче и крупные корабли пощипать. Однако сейчас не было уже ни крепостей, ни флота – обстановка менялась быстрее, чем успевали реагировать на нее люди. А раз пошла такая пьянка, то и шансов у легких кораблей не было. Более того, еще прежде, чем они взлетели, на орбиту планеты уже вышли эсминцы Соломина, и принялись сбивать не успевшие набрать высоту боты. Тех немногих, которые ухитрялись каким-то чудом прорваться сквозь их сокрушительный огонь, безжалостно жгли поднятые с авианосцев истребители русской постройки, наваливаясь вдесятером на одного. Со стороны это выглядело не слишком честно, но адмирал не собирался терять своих пилотов. Потренировать – да, с удовольствием, а вот терять – ни в коем случае. Война, как он считал, оставляет слишком мало места для взаимных раскланиваний, в ней или выжил, или нет. Поэтому если есть возможность играть в одни ворота, то не стоит играть в благородство – все равно не оценят, а людей положить можно запросто.

Совершенно неожиданно ожила одна из планетарных батарей, и попавший под ее удар эсминец вздрогнул, как боксер после хука. Вихляясь не хуже алкаша в день получки, он начал быстро отходить, но второго залпа, который мог бы добить лишившийся защитного поля корабль, батарея сделать не успела. Линкор, находящийся поблизости, смачно плюнул в батарею из штурмового орудия, и пучок мезонов, круша по пути экологию планеты, огненной стрелой проткнул атмосферу. Там, где он ударил в поверхность, вспух огненный купол, по поверхности которого побежали ветвящиеся сиреневые молнии. С технической точки зрения это был промах на пару километров, а с практической… С практической было все равно. Образовавшаяся на месте удара воронка имела радиус километров в десять, и батарея перестала существовать раньше, чем кто-либо на ней понял, что произошло. На этом всякие попытки организованного сопротивления прекратились и, хотя с орбиты было обнаружено еще не меньше десятка таких батарей, ни одна их них не открыла огонь.