Михаил Михеев - Изгнанники

– Корабли, я так понимаю, будут закуплены вместе с экипажами? – усмехнулся Соломин.

– Разумеется, – ухмыльнулся Петров. – Мое ведомство уже приступило к их формированию.

– Лихо задумано… Ладно, я в деле. Какую систему вы рекомендуете?

– Карту дай… – Петров дождался, когда над столом развернулось голографическое изображение сектора, извлек из кармана световой карандаш и ткнул им в одну из звезд. – Мы предлагаем тебе атаковать эту систему – удобное положение, приличная промышленность.

– Не хочу.

– То есть как это не хочу? – удивленно поднял глаза Петров.

– А ты скажи мне, чья эта планета?

– Да вроде самостоятельная, вольный мир. У нас там резидент сидит, два дня назад я лично с ним связывался. Если за эти два дня ничего не случилось, то так вольным миром и осталась.

– Да мне плевать, какой она мир. Ты мне скажи – кем она колонизирована? Впрочем, я тебе подскажу – ее колонизировали литовцы.

– И что?

– И то. Напомнить, сколько раз они предавали Россию? А может, вспомнишь, как нашим предкам в середине двадцать первого века пришлось вывозить оттуда русских и ту ничтожную часть литовцев, что не захотела участвовать в учиненной националистами резне? Нет уж, ты как хочешь, а я предпочел бы забросать эту планету гравитационными бомбами, чем вести шваль, что ее населяет, к светлому будущему.

– Окстись, все, о чем ты говоришь, было почти тысячу лет назад.

– И что? У меня из-за этих уродов один из предков там погиб в Первую Отечественную, а второй – во время той самой эвакуации. Я, может, и не прав, но хочешь начинать с этой планеты – ищи другого исполнителя.

Петров внимательно посмотрел на Соломина и понял, что переубедить его не удастся. Капитан "Эскалибура" был человеком неглупым и вполне вменяемым, но в некоторых вопросах упирался, как осел. К тому же мстительность его была вполне понятна и оправдана – девиз "никто не забыт и ничто не забыто" был в Российской империи культивируемым уже много столетий и охватывал все сферы жизни, в том числе и вопросы мести. Проще говоря, кровная месть, де-юре находясь под запретом, де-факто по отношению к жителям других государств была обычаем вполне почетным и уважаемым, и разведчик понял, что упрямый, как слон, Соломин не отступится от своих слов, даже если это спутает кому-то целую кучу тщательно разработанных планов. Отсюда вывод – недоработка психологов, оценивающих возможное поведение капитана. Подобную реакцию сочли маловероятной, решив, что за годы пиратства Соломин стал более космополитичен. Ошиблись, выходит… А так как пират не состоит официально на службе, то и приказать ему не получится.

Тяжело вздохнув, Петров сказал:

– Хорошо, в качестве альтернативных вариантов наш штаб может предложить… – однако Соломин жестом остановил его. Склонившись над голограммой, он медленно поворачиавал изображение, ища одному ему известную цель и, наконец, нашел. Довольно улыбнувшись, он ткнул в нее пальцем.

– Лично я предлагаю вот эту цель. Будет сложнее и дороже, зато потом избавит нас от многих проблем.

– И что? – скептически осведомился Петров. – Новый Амстердам, бывшая голландская колония, получила независимость после распада Нидерландов… Что в ней интересного? Промышленность так себе, населения немногим более миллиарда, флота практически нет, расположение не самое лучшее.

– Интересного? А интересное кое-что есть. Я имею кое-какую информацию от своего торгового агента, он работал с ними до недавнего времени. Сейчас перестал, слишком опасно.

– И что же случилось? – с усмешкой спросил Петров.

– Разве ваш резидент не доложил?

– Пока нет – связь с планетой затруднена, а дипломатических отношений с планетой мы не поддерживаем.

– Скорее всего и не доложит… если не вмешаемся. На планете лихорадка Славкина.

Разведчику оставалось только развести руками – кое в чем пираты со своими источниками были осведомленнее любой разведки. Об эпидемии он до этой минуты не знал, и эту информацию следовало еще проверить, однако ситуация многое объясняла. Лихорадка Славкина, названная так в честь неудачливого израильского писателя и посредственного ученого, чье поведение в жизни в точности совпадало с симптомами этой болезни, была когда-то бичом многих планет.

На первой стадии наблюдалось нарушение мозговой деятельности, выражающееся в прогрессирующей шизофрении и мании преследования. Логика не нарушена, а вот с исходными предпосылками проблема. Там, где начиналась эпидемия этой болезни, как правило начинались и войны. Затем наступало постепенное ухудшение самочувствия, и в течение нескольких месяцев наступала смерть, выживших было не более тридцати процентов. Правда, когда эпидемия уходила, повторных вспышек не наблюдалось – возбудитель быстро погибал. Откуда он появлялся, так и осталось невыясненным – кто-то грешил на мутацию известных микробов, кто-то утверждал, что болезнь – последствия работ с бактериологическим оружием, были и более экзотические версии, однако секрет появления лихорадки Славкина пока что не давался ученым.

Лечилась болезнь достаточно просто – были мощные антибиотики направленного действия, курс был коротким и эффективным. Проблема была в другом – производили эти лекарства всего несколько стран, и лечить несколько миллионов человек (а раз эпидемия началась достаточно давно, то заражено достаточно большое количество народу) было крайне дорого. Вряд ли у провинциальной планеты найдутся достаточные средства.

В Российской империи эта болезнь в последний раз была зафиксирована почти век назад, однако на складах длительного хранения любой планеты был запас необходимых лекарств. На многих срок их хранения уже подходил к концу, и их должны были заменить на свежие. Сместить срок замены на год – и планету можно спасти, практически не затрачивая средств, за счет того, что и так пойдет на списание. Если бы не одно "но" – русские ни у кого и никогда не просили помощи, но и сами никогда и никому не помогали бесплатно. Нарушать этот принцип, пусть даже и ради спасения населения целой планеты, никто не будет.

Все это понимал Петров, это понимал и Соломин. Однако было и еще кое-что, о чем разведчику следовало знать.

– На планете два континента и куча островов. Один континент практически безжизненен – нечто вроде Антарктиды. Эпидемия поразила второй континент и часть островов, незатронутыми остались крупный архипелаг, на который эвакуировалось правительство. На зараженную местность наложен строгий карантин, космический и морской флоты позволяют правительству обеспечит блокаду. Очевидно, они рассчитывают дождаться, когда все заглохнет само собой. Мое предложение очень простое – нужны врачи, нужны медикаменты, нужны корабли, чтобы все это доставить… Впрочем, кораблей я наловлю сам. И тогда мы в два счета сможем взять эту планету без боя, под видом помощи, борьбы с эпидемией. Потребуется только несколько точечных ударов. Сам понимаешь, завоеванная планета – это одно, а планета, на которую нас пригласили (а пригласят, ты поверь, жить-то хочется) – совсем другое. Итак, как считаешь?