Абрахам Меррит - Лунная заводь

Да Коста подергал руками, демонстрируя мне прочность узлов: прямо у меня на глазах он привязал себя к стулу так, что теперь не мог освободиться без посторонней помощи. Он находился точно в таком же положении, что и Халдриксон, когда мы в первый раз увидели его.

- Теперь вы должны разрезать меня для выпускания, сайр, - сказал да Коста. - Я не могу подвигать руками. Эта фокус давно известный в здешних морях. Иногда надо, чтобы человека стой у руля много-много часов без никого, и он так делай, чтобы если он засыпай, колесо его разбудит. Вот так, сайр!

Я перевел взгляд с да Косты на человека, лежащего у меня на кровати.

- Но почему, сайр, - медленно протянул да Коста, - почему Олафа нада была завязать себе руки?

Я снова обеспокоенно посмотрел на него.

- Не знаю, - ответил я. - А ты?

Да Коста засуетился, отводя глаза, потом украдкой быстро перекрестился.

- Нет, - ответил он, - я ничего не знай. Какие-то вещи я слыхал, но здесь чего только не болтай.

Он направился к дверям, но, не дойдя до них, обернулся.

- Но про это я знай, - прошептал он. - И будь я проклятай, если той ночью не свети полная луна.

С этими словами он удалился, а я остался стоять с открытым ртом, глядя ему в спину.

Что знал португалец?

Я склонился над спящим. На его лице я не увидел того сверхъестественного сочетания противоположных чувств, которым Двеллер помечал своя жертвы.

И все-таки, что там сказал норвежец?

"Сверкающий дьявол забрал их!" Нет, он выразился еще более определенно: "Сверкающий дьявол, который спустился с луны..." Не случилось ли так, что Двеллер примчался к "Врунгильде" и утащил но лунной дорожке жену Олафа Халдеиксона и его дочку, так же как он утащил Трокмартижа?

В глубокой задумчивости я сидел в каюте, как вдруг услышал наверху крики и топот ног, и сразу же резко потемнело. На нас обрушился один из тех внезапных свирепых шквалов, что так часто случаются в этих широтах. Я привязал Халдрикcона пакрепче к койке и полез наверх.

Мирная и глубокая вкеанская зыбь сменилась беспокойными сердитыми буручиками, с верхушек кoтoрых резкие хлесткие удары ветра срывали клочья морской пены.

Прошло полчаса; шквал стих так же быстро, как и налетел. Мере успокоилось. На западе, из-под рваного края разлетающихся штормовых туч показался красный шар закатного солнца; он медленно опускался, пока не коснулся края моря.

Я посмотрел на него, протер глаза и уставился снова. Там, на огненном фоне закатного солнца двигалось что-то огромное и черное, похожее на гигантский покачивающийся палец.

Да Коета тоже увидел это. Он повернул "Суварну" и направился прямиком к опускающемуся диску и странной тени, которую он отбрасывал. Когда мы подошли поближе, то увидели плавающую на воде небольшую кучку обломков, а кивающий палец оказался не что иное, как крыло паруса, торчащее вверх и покачивающееся на волнах. На самой верхушке останков кораблекрушения сидела высокая фигура.

Это был мужчина, спокойно покуривающий сигарету.

Мы подвели "Суварну", спустили лодку и под моим руководством подгребли к останкам гидроаэроплана. Его незадачливый владелец выпустил мощный клуб дыма и, одобрительно махая рукой, прокричал нам приветствие. Но, не успел он закрыть рта, как поднялась огромная волна, захлестнув груду обломков клубящейся и бурлящей пеной, и прошла дальше. Когда, успокоив лодку, мы снова посмотрели туда, на этом месте ничего не было: ни обломков, ни человека.

Рeзкий рывок наклонил лодку набок, слева от меня две мускулистые руки ухватились за борт лодки, и между ними показалась голова с облепившими ее черными мокрыми волосами. На меня уставились два блестящих голубых глаза, в глубине которых притаилась лукавая смешинка; высокая гибкая фигура осторожно подтянулась через банку лодки и уселась, отряхиваясь, у моих ног.

- Премного обязан, - сказал появившийся из моря человек, - Я так и знал, что кто-нибудь, уж будьте уверены, появится, коли Баньши О'Кифов не дает о себе знать.

- Кто-кто? - переспросил я в полном изумлении.

- Баньши О'Кифов... Ларри О'Киф - это я. До Ирландии, конечно, далеко, но нашу баньши не смутит никакое расстояние, если уж мне пришла пора сыграть в ящик.

Я снова поглядел на своего удивительного подопечного. Он выглядел абсолютно серьезным.

- У вас не найдется сигаретки? А то мои все вышли, - сказал он, усмехнувшись, протянул за сигаретой мокрую руку и закурил.

Я увидел худое интеллигентное лицо, несколько воинственное выражение которого, придаваемое ему нижней челюстью, смягчалось печальным изгибом губ и открытым взглядом голубых смеющихся глаз с проказливой искоркой, притаившейся на самой глубине, породистый нос с легким намеком на горбинку, высокую, гибкую, но крепко сбитую фигуру, наводящую на мысль о клинке хорошо закаленной стали, форму лейтенанта воздушных сил королевского флота Великобритании.

Он засмеялся, протянул ладонь и крепко пожал мне руку.

- Вы даже не представляете, как я рад, старина, - сказал он.

Я полюбил Ларри О'Кифа с самого начала, но, я и помыслить не мог, когда сидел с ним в лодке и слуги-тонганцы везли нас на "Суварну", как эта симпатия, закаленная в испытаниях, о которых тогда не подозревали ни я, ни он, ни вы - те, кто сейчас читает эту книгу, перерастет в крепкую мужскую дружбу., нет, я и мечтать не мог.

Ларри, Ларри О'Киф, где ты сейчас со своими лепрекоунами и баньши, со своим ребячливым сердцем, смеющимися голубыми глазами и бесстрашной душой? Увижу ли я тебя когда-нибудь снова, Ларри О'Киф, которого я полюбил, как младшего брата?

Ларри!

ГЛАВА 7 ЛАРРИ О'КИФ

С трудом удерживаясь от вопросов, так и вертевшихся у меня на языке, я представился Как ни странно, выяснилось, что Ларри знает меня, вернее, знаком с моими трудами. Он приобрел только что изданный томик моих работ, посвященных изучению уникальных растений, произрастающих на специфической почве, которая образовалась в результате вулканической деятельности: смеси дробленной лавы и пепла. Я дал книжке - несколько опрометчиво, как я сейчас понял, - название "Флора кратеров". Из наивного объяснения Ларри следовало, что он купил эту книжку, думая, будто это совершенно особый сорт литературы... что-то вроде сборника новелл, наподобие "Дианы перекрестков", который ему страшно нравился.

Он как раз закончил свои объяснения, когда мы причалили к борту "Суварны", и я был вынужден сдерживать свое любопытство, пока мы не поднимемся на палубу.

- Эта хреновина, с которой вы меня сняли, - сказал он, поклонившись маленькому шкиперу в знак благодарности за свое спасение, - все, что осталось от одного из лучших маленьких гидроаэропланов Ее Величества после того, как циклон отшвырнул его, как старую рухлядь. А кстати, где мы сейчас находимся?