Анатолий Радов - Холодная кровь [СИ]

Дара успела схватить автомат, но он тут же выскочил из руки, когда её как пушинку оторвало от земли и понесло вверх. В запястье, сжатом кольцом наручников, взорвалась боль, она попыталась ухватиться за цепочку, боясь, что кость сломается, но вдруг полетела вниз. Сильно ударилась кобчиком о землю, скривилась от резкой боли и стала отползать, не сводя взгляда с тела своей спутницы.

Какая-то часть его была в пасти, а точнее — от левого плеча примерно до талии. Но, несмотря на это, девушка продолжала отбиваться оставшейся рукой, правда, совсем беззвучно.

Машинально или ещё соображает, что делает? Боже, ей же очень больно.

Не в силах оторваться от ужасного зрелища, Дара вслепую шарила вокруг себя рукой, наконец, ладонь легла на стальную трубку ствола.

Она повернула голову, схватила автомат и вскочила на ноги. Взгляд скосился влево, заметив какое-то движение.

— Твою мать! А-а-а-а!

Визг вырвался сам, сжимая тело, как губку. Дара несколько раз пыталась отбросить от себя окровавленную руку, но та снова и снова оказывалась рядом. Наконец она сообразила, что рука висит на наручниках, перестала дёргаться и замолкла. Весь ужас, не находя выхода в крике, тут же перешёл в озноб. Её затрясло так, что она едва снова не выронила автомат.

В это время на жухлую траву бухнулось окровавленное тело, вся правая сторона которого представляла собой сплошную кровавую рану с торчащими словно растопыренные пальцы рёбрами. Дара увидела, как это изжёванная плоть пытается подняться, и дикий ужас сорвал её с места. Она побежала, не оборачиваясь, к огромному дереву. Стала карабкаться наверх. Висевшая на наручниках рука девчонки пару раз касалась губ, пальцы скользили по мокрым веткам, иногда сдирая с них кору, срывающаяся с листьев роса обжигала лицо, но Дара не обращала на это внимания. Цеплялась с отчаяньем, искала опору.

Ещё выше, ещё надо бы.

Кроме этих слов больше ничего в мозгу не было. Она ползла наверх, даже не догадавшись повесить автомат на плечо. Так и пыталась зацепиться кулаком, в котором был зажат ствол.

Наконец, Дара поняла, что вскарабкалась достаточно высоко, замерла. Собравшись духом, оглянулась.

Тира-щер спокойно, с бездушной мордой доедал девчонку. Проглотил пережеванную плоть, отрыгнулся громко, так, что изо рта вырвался клубок пара, нагнулся и снова вцепился в окровавленнон тело. Завертел головой, пытаясь оторвать кусок. Послышался хруст рёбер, и Дару стошнило.

Выданная на завтрак баланда низверглась вниз, разлетаясь во все стороны не успевшими перевариться кусочками каких-то зёрен. Дару согнуло пополам, и она едва не сорвалась следом. Тира-щер среагировал на звук, поднял голову.

Несколько минут он не отрываясь пялился на маленькое существо, смешно цепляющееся за ветки, словно размышлял — можно ли его достать с такой высоты. Но, видимо, сообразив, что вторая жертва сумела уйти, он снова принялся за остатки первой.

Не желая больше смотреть на это жуткое зрелище, а заодно и на руку, висевшую на стальной цепочке, Дара уткнулась лицом в шершавую кору дерева. Её плечи затряслись, не в силах справиться с собой, она разревелась.

Но уже через минуту зло стёрла слёзы, развернулась, и упёрлась спиной в ствол, Лязгнул затвор, приклад плотно прижался к плечу. Дара прицелилась, щёлкнула флажком, переключая на одиночные.

Пуля пробила ящеру щёку, тот взревел, и оставив пищу, бросился прочь. Дара тяжело вздохнула, и вдруг рассмеялась во весь голос, выбрасывая из себя скопившийся внутри адреналин.

Когда истерика прошла, она принялась внимательно всматриваться сквозь ветки кустарника, окружавшие поляну. Зверь мог и не уйти, а просто спрятаться.

Наконец, убедив себя, что этой твари всё же было больно, и она действительно решила свалить, Дара спустилась вниз. Шумно втянув воздух, заставила себя взглянуть на кусок чужой плоти, болтавшийся возле ноги. Отгрызенной частью он лежал на земле, продолжая сочиться на траву кровью.

Надо от него избавиться… От неё… Надо избавиться.

Она присела, подтянула кусок чужого тела ближе, коснулась его пальцами.

Чёрт, как же мне её отцепить? Может, перестрелить возле кисти?

От этой мысли снова затошнило, стало мерзко от самой себя.

Ладно. Всё равно нужно избавляться и от наручников.

Дара принялась разглядывать их. Судя по виду, использовались не раз, возможно пружина успела ослабиться.

Она сосредоточилась, выдохнула, и резко сжав кольцо, тут же дёрнула обратно. Подалось всего на пару зубчиков, но Дара всё равно обрадовалась, проделала так ещё раз, однако дальше кольцо не раздвигалось. Ладно, — подбодрила она себя. — Может быть и этого хватит. Может ведь уже хватить, ведь так? Если бы ещё…

Взглянув на чужую руку, Дара подтянула её к себе, и прикусив губу, ткнула пальцами в развороченное мясо. Кровь была уже едва тёплой, но Дару интересовала вовсе не температура. Она вдоволь смазала своё запястье, и после этого вцепившись в кольцо, потянула его к кисти, стараясь держать ровно. Сначала оно шло легко, но на костяшках пальцев застопорилось. Дара усилила нажим, зубы впились в губу сильнее. Миллиметр, ещё миллиметр… В костяшках взорвалась боль, разлилась до плеча, и вдруг холодный металл легко скользнул дальше с такой скоростью, что тянувшая рука взмыла вверх.

— Всё нормально, всё нормально, — горячо, как молитву, зашептали губы, и Дара почувствовала, как из глаз вновь хлынули слёзы. Но их она утирать не спешила. Это были слёзы радости.

Бронмашины быстро летели по широкой просеке, меся размокшую землю, тихо урча и плюясь выхлопными газами, а я почему-то думал об убившей Хиеха. «Другая сила»? Специальное женское подразделение у теплокровов? А если вдруг придётся убивать вот такую, из этого подразделения? Сможешь? Тебя же с детства учили девчонок не обижать.

Хотя, наши же всяких там «кукушек» грохали во время войн, и ничего, не парились. Может, и тебя не сильно ломать будет?

Дождь то припускал, то снова прекращался. Мой термоброн давно уже не работал и последнюю часть пути я провёл в полусонном состоянии, уцепившись в ручку люка и боясь свалиться. Наконец наша маленькая колонна влетела в ворота погранзаставы, не останавливаясь, понеслась к боксам. Я, да и не только я, бросил взгляд в сторону казармы. Интересно, сильно нам влетит за эту вылазку? Сынки сынками, но чёрт побери, положить ради двух баб восемь бойцов — за такое по голове гладить не станут. Я уже молчу о том, что бабы эти вообще другого вида.

«Ящер» резко затормозил, я медленно сполз с брони и стал ожесточённо махать руками, чтобы не вырубиться полностью. Живые спрыгивали с машин, вытаскивали из десантных отсеков мёртвых и аккуратно несли их в большую беседку, стоявшую метрах в двадцати. Там укладывали тела на расстеленный брезент, снова возвращались. Двое выволокли перебежчиц, укутанных в плащи, и повели их внутрь одного из боксов.