Журнал «Если» - «Если», 2012 № 04

— Ну, отправляюсь в Нарнию [6] Нарни (итал. Narni от лат. Narnia) — древний город и коммуна в провинции Терни итальянского региона Умбрия. Расположен на возвышенности над узкой долиной реки Нар. , - сообщил он со своей обычной кривой улыбкой. Название этого города всегда оставалось у него излюбленной шуткой, смысла которой Марция так и не узнала.

В Нарнии Америк принялся распродавать свою немалую поклажу. Пошли слухи, что он торгует краденым, однако богачи Нарнии и окрестных городков либо не верили этому, либо слухами не смущались. Они охотно покупали коричные палочки, шелк и жемчуг. Красители для тканей сперва вызвали вопросы — потому как явно не пахли подлинным тирским пурпуром, — однако цвет выглядел настоящим, и кто-то в конце концов купил краску. Скорее всего, Квинт Сей Авит, который начал появляться на людях, словно сенатор.

А потом настала очередь тех крохотных голубых пилюль, которые Америк продал Гнею Лабиену Флакку. Какой же был тогда скандал — пока запас таблеток не исчерпался. После этого начался еще один, но уже не столь веселый, ибо Гней Лабиен попытался найти замену «синей пятерке», как он назвал эти пилюли.

Словом, Америк мог неплохо жить, ничего более не предпринимая. Тем не менее он арендовал скромную мастерскую на городской окраине, но ферму Марции не покинул. Он сказал, что ему по сердцу деревенский покой, да и ходить на работу нравится. Даже теперь, когда его ноги стали сильно уставать, он и не подумал изменять своему жилищу.

Вскоре, наняв опытных отпущенников, он начал изготовлять вещи разные и удивительные.

— Все потому, что металлы слегка расширяются при нагреве, — пояснял Америк сложное устройство своего нового часового маятника. — Поэтому летом часы будут идти чуть медленнее. Однако различные металлы — скажем, железо и свинец — расширяются по-разному. И я могу использовать особым образом расположенные свинцовые стержни, чтобы компенсировать удлинение железных, и тогда длина маятника останется неизменной, холодный он или теплый.

— М-м… понимаю. — Марция недолго помолчала, обдумывая услышанное. — Ты можешь воспользоваться этим для того, чтобы твои часы шли правильно? Чтобы от рассвета до заката всегда было двенадцать часов, вне зависимости от времени года?

Америк скривился. Он пользовался жестким, почти греческим представлением о часах, остающихся постоянными в течение всего года — в противоположность расплывчатой римской концепции.

— Нет-нет, просто время можно будет измерять точнее, чем с помощью любых водяных часов или часовой свечи.

Он скривился еще сильнее. Марция знала, что причина этого боль в ногах. И потому сказала:

— Может, посидим у милевого столба и попьем?

— Конечно, Марция.

Новая сотня недлинных шагов привела их к пятьдесят пятому милевому столбу. Америк опустился на каменную скамью, поставленную для путников, а Марция зачерпнула воды из источника. Они освежились в уютном молчании, прежде чем Марция поднялась на ноги. Вставая, Америк закряхтел.

— Я охотно посидела бы подольше, — сказала Марция, — но солнце придерживается собственного времени.

Америк ухмыльнулся:

— Правильно говоришь. Идем.

Она могла поддразнивать Америка, однако искренне уважала созданные им механические часы. Они стали одним из его первых изобретений, нашедших хороший спрос среди богатых семейств Умбрии и Тосканы.

Позади послышались знакомые звуки: поступь копыт и стук тележных колес. Не поворачивая головы, Марция спросила:

— Ну, забрал плуг, Аластор?

— Конечно, домина. — Орудие покачивалось в задней части повозки. — Если хотите, осталось еще немного места и для вас обоих.

— Нет, ступай домой. Мы скоро придем. — Америк с легким сожалением проводил взглядом удалявшихся волов.

Они увозили еще одно изобретение Америка — плуг с колесами и железным наконечником деревянного рала. Он продал несколько таких изделий по не слишком высокой цене, а потом разрешил местным плотникам и кузнецам изготовлять его плуги за долю в доходе. Марция не сомневалась в том, что ремесленники надувают его, равно как и в том, что Америк прекрасно знает об этом и не возражает. Очевидно, это было сделано затем, чтобы завоевать популярность у окрестных фермеров.

Правда, городских писцов он отнюдь не облагодетельствовал своими печатными прессами. Предвидя сопротивление, он говорил писцам, что с делом печатника могут справиться только они — люди грамотные, привыкшие к тонкой работе и умеющие избегать ошибок. Расчетливая лесть убедила не всех, но многих. Некоторые даже согласились с его последним новшеством — пробелами между словами и точками в конце предложений для облегчения чтения.

Благодаря его процветающим печатням книги существенно умножились и стали дешевле. Марция даже себе купила пару книг, самостоятельно, без его подсказки. Читать ради удовольствия она не привыкла, но все же одолела Цицероновы Филиппики, в основном по причине общей с автором категорической неприязни к Антонию. Работать со свитками печатникам было довольно сложно, поэтому Америк нашел другое решение и очень гордился собственноручно отпечатанным кодексом, плоские страницы которого были скреплены с одного края. Так что Марция едва ли не с ненавистью к себе показала ему оставшуюся от Авла старую книгу о Фарсальской кампании. Идея принадлежала еще Юлию Цезарю, хотя Америк воспользовался ею куда масштабнее.

Разочарование это не было у Америка ни единственным, ни худшим. Он свято верил в свои паровые котлы, и его малоразмерные устройства работали совсем неплохо. Богатые любители диковин хорошо раскупали эти игрушки ради собственного развлечения и для того, чтобы удивлять гостей. Но его стремление строить большие машины и использовать их для серьезных работ не встретило понимания.

И разве можно было ожидать другого? Зачем изготовлять громадную, кипящую, трясущуюся и раскаленную машину, чтобы выполнить работу дюжины рабов, способных лучше исполнить свое дело благодаря наличию толики ума?

Америк попытался сломать этот прагматический барьер, но безуспешно. В конечном счете он решил, что если состязание с мышцей раба требует от машины больше силы, то эту самую силу он и произведет. Теперь начало дня Америк нередко посвящал поискам и закупке загадочного минерала, который он именовал самородным натром. В конце концов он сумел очистить его до нужной степени, назвал результат своих трудов «селитрой» и, смешав его с серой и углем, растер в бронзовой мельнице, которую вращала одна из никому не понадобившихся паровых машин.

Результатом эксперимента стал громовой удар, отголоски которого дошли до ушей самого Принцепса.