Владимир Михайлов - Заблудившийся во сне

Но я был уже готов к рывку: нужная секунда истекла.

Такое умеем только мы, дримеры: менять место и время мгновенно, без раскачки. Далеко, правда, таким способом не уйдешь. Но мне далеко и не нужно было. Я выплеснул энергию — и спальня вместе с людьми сморщилась и потекла куда-то в сторону, я же — в другую, неизвестно куда, успев лишь заметить промелькнувшую мыслишку о том, что из целенаправленного планового поиска получаются на этот раз свежесваренные сапоги всмятку.

Последнее, о чем еще я подумал перед броском, было: в разговоре с женой Груздя я узнал немало вещей, о которых следовало серьезно поразмышлять. И кое-что дополнительно установить. Теперь я хотя бы знал, о чем нужно спрашивать и где искать ответы. Если только Груздь, исчезая, не позаботился вычистить и те компьютеры, в которых должны были храниться интересующие меня данные.

Заведение, о котором я сейчас вспомнил, существовало в системе Министерства здравоохранения столь же условно, как была условной наша Клиника проф. засл.д.мед. Сокольникова. Было оно основано после одного-другого печального происшествия в коридорах власти, когда недостаток сведений о физическом и психическом состоянии государственных мужей приводил к крупным неприятностям и внутри страны, и за ее рубежами. Тогда и возникла идея, реализованная достаточно быстро: создать некий центр, который постоянно и неотрывно следил бы за параметрами состояния важных (не обязательно официальных) персон не путем допроса допущенных к ним медиков, но способом непрерывного считывания данных непосредственно с наблюдаемых объектов. Человек, если только он не наглухо заэкранирован, постоянно генерирует поля, интерпретируя которые, можно понять о нем все; нужно только эти поля улавливать, записывать и правильно анализировать. Последним занимаются, конечно, компьютеры; батарее этой конторы мог бы позавидовать и Генштаб, и СБ — если бы они знали о существовании заведения (правда, насчет неведенья СБ последние события заставляют меня усомниться). Запись — элементарная техническая задача: записать можно все, что уловлено. Уловить — вот главное. Мне приходилось пару раз бывать в этом офисе, но я не специалист и объяснить членораздельно, каким образом они это делают, не могу; знаю только, что это не имеет отношения к системе «жучков», скрытых приемников излучения и всему такому; способ этот охраняется куда строже, чем самые взрывчатые государственные тайны, но он существует и работает. И я предположил, что Груздь входил в число лиц, которые такому контролю подвергались. С другой стороны, было очень вероятно, что сам он о существовании подобного наблюдения не знал, как не знает о нем и большинство остальных шишек. А если не знал, то, следовательно, и не пытался вломиться в их компьютеры, чтобы устранить всю информацию о себе. Впрочем, если бы даже пытался, вряд ли у него что-нибудь получилось.

Вот на их помощь я сейчас и рассчитывал, поскольку отношения между нашими ведомствами были весьма дружескими, а проблема Груздя интересовала их, полагаю, никак не меньше, чем многих других — и нас в том числе.

Я понимал, что не смогу получить нужные мне данные сразу же: связь через подсознание — далеко не самый надежный и быстродействующий способ общения. Но другого способа у меня просто не было. И сейчас главное было — поставить вопрос. Пусть они там, в яви, подсуетятся, если хотят, чтобы мы не опростоволосились.

На этот раз мне никто не помешал, и я оказался в нужной мне точке связи. В месте, совершенно свободном от посторонних влияний. Таких мест в Пространстве Сна немало, нужно только их знать.

Я расположился поудобнее: разлегся на мягкой, сухой траве и, медленно вдыхая витающий здесь приятный летний аромат черт знает каких цветов, начал медитировать, стараясь загнать мой вопрос в подсознание — чтобы в Производном Мире, в Институте смогли уловить и расшифровать его как можно правильнее. Я знал, что тело мое находится там под постоянным контролем всех тех приборов, которыми Пункт связи был уставлен так, как бывает загромождена квартира коллекционера антикварной мебели.

Кажется, мне это удалось. Мало того: у меня неизвестно откуда возникла вдруг уверенность, что нужный материал будет передан мне через курьера достаточно скоро.

Опять-таки — это был единственный способ сообщить мне то, что меня интересовало. Можно было, правда, просить, чтобы меня немедленно разбудили — тогда я узнал бы все из первых рук. Но после этого мне пришлось бы отдыхать в яви не менее суток; этого не мог себе позволить я сам, и не мог разрешить мне никто другой. Время яви по-прежнему оставалось в слишком большой цене.

Выйдя из транса, я решил еще какое-то время побыть здесь: уж очень тут было хорошо, а я все-таки порядком устал. Усталости ведь подвержено не только тело; дух, правда, устает медленнее — но и восстанавливается далеко не так быстро, как происходит это с мускулами, костями, нервами и прочими принадлежностями Производного бытия.

Я расслабился. Было прекрасно.

Но только несколько мгновений. Моя вина: я не потрудился сообразить, что нахожусь в точке СП, координаты которой могут быть известны противнику с такой же точностью, как мне или связистам Института. И что мой канал связи может контролироваться не только друзьями.

Меня снова подкараулили; не впервые, к сожалению.

Пространство вокруг меня свернулось, словно меня запихнули в мешок. И куда-то потащили.

Порадоваться можно было разве что тому, что при подобной транспортировке в Пространстве Сна не трясет.

Пустячок, но приятно.

Времени для серьезных размышлений у меня сейчас не было — во всяком случае, так я полагал. Но одно было ясно уже теперь: в этот макрокон я попал не случайно, в предыдущем эпизоде была, вероятно, всего лишь одна возможность избежать проигрыша — и я нашел ее чисто подсознательно. Вероятно, перекрыть мою тропу они не смогли (наши противники, так же, как мы, умели в Пространстве Сна еще далеко не все, что хотелось бы), но знали, куда именно я смогу попасть, воспользовавшись выбранным путем, и попытались перехватить меня хотя бы в конечной точке. Сейчас они уже знают, что и этот замысел не оправдался; им известно, где я нахожусь, и они отдают себе отчет в том, что я настороже и не поддамся на какую-нибудь простенькую провокацию вроде, например, внезапно открывающегося выхода неизвестно куда. Такой возможностью я, разумеется, не стал бы пользоваться, но в то же время мне хотелось, чтобы она возникла. И не только потому, что это подтвердило бы правильность моих рассуждении, но — главное — предложенный выход дал бы мне шанс сориентироваться в путанице континуумов: ясно же, что меня постараются увести подальше от тех плоскостей, которые мне нужны — и, значит, мне надо будет искать путь в противоположном направлении.