Николай Коротеев - «Мир Приключений» 1977 (№22)

Так, молча, они докурили, бросили окурки в стоявший на полубаке обрез и направились было в кубрик, но тут с сигнального мостика крикнули:

— Самолеты, правый борт — пятьдесят!..

Над кораблем тотчас же взметнулась тревожная трель колоколов громкого боя, Никифоров и Тихонов бросились к трапу и уже через несколько секунд были на своих боевых постах.

Сверху, с сигнального мостика, Никифорову хорошо был виден весь корабль, ощетинившийся стволами пушек и пулеметов. С дальномерной площадки лейтенант Дроздов выкрикивал резкие, как удар хлыста, слова команд, послушные этим командам стволы одновременно поворачивались в сторону носа, и Семен сначала не понял, почему они смотрят в нос, когда самолеты противника справа. Однако, глянув назад, на кильватерную струю, сообразил, в чем дело. Эсминец, увеличив ход и чуть накренившись на левый борт, разворачивался навстречу самолетам, чтобы уменьшить видимую ширину и снизить вероятность попадания бомб.

Семен отыскал взглядом самолеты — совсем крошечные черные точки над темневшим неподалеку островком. Их становилось все больше, и вскоре небо над островком было усыпано ими, как Колькино лицо веснушками. Постепенно они увеличивались и проступали отчетливее. Самолеты шли прямо на корабль на высоте около тысячи метров.

Загрохотали тридцатисемимиллиметровые автоматические пушки — казалось, кто-то забегал по железной крыше. На пути самолетов один за другим вспухали небольшие, напоминающие кусочки ваты облачка разрывов. Они ложились довольно густо и кучно, однако самолеты благополучно проскочили первую завесу и неумолимо приближались.

Горохом рассыпались пулеметные очереди, и почти тотчас же в уши ворвался противный, все нарастающий свист. Семей инстинктивно втянул голову в плечи и ухватился за поручни. Корабль вздрогнул, точно испуганный конь, и метнулся в сторону. Вдоль левого борта метрах в двадцати пяти один за другим встали три огромных султана воды. Они поднялись выше мостика и, опадая, окропили его брызгами. «Мимо», — облегченно вздохнул Семен, следя за удаляющимися самолетами. Теперь уже можно было различить ядовито — зеленую окраску их тонких осиных фюзеляжей. Вот они накренились на правое крыло, начали разворачиваться, и тотчас Семен услышал за спиной звонкий Колькин голосок:

— Смотрите! Смотрите, дядя Семен! Они поворачивают обратно!

— А ты что тут делаешь? — строго спросил Семен. — А ну марш в кубрик!

Колька обиженно шмыгнул носом, нехотя побрел к трапу, но вниз не спустился, увидев, что Никифоров опять наблюдает за самолетами.

Теперь они заходили с кормы, но уже на гораздо большей высоте — видимо, опасались корабельной артиллерии и пулеметов. А корабль готовился к новой схватке. Дроздов давал целеуказание и исходные данные для постановки огневой завесы, снизу доносились хриплые крики командиров орудий, в динамиках боевой трансляции стоял треск — должно быть, у радистов от сотрясения разладилась аппаратура. Вскоре этот треск утонул в частых хлопках орудий и сердитом рычании пулеметов.

Самолеты были уже почти над самым кораблем. Семен видел, как первый самолет свалился в пике и от него отделилась маленькая черная капля. «Бомба», — отметил про себя Семен и следил за ней до тех пор, пока она не упала в воду метрах и полутораста за кормой. «Мимо», — опять отметил про себя Семен и снова поднял голову. Он заметил, что один из самолетов задымился, другой уже вышел из пике, а третьего не успел разглядеть — раздался страшный грохот, что-то сильно толкнуло Семена и плечо и отбросило к другому борту.

…Когда он очнулся, всё еще грохотали орудия главного калибра, где-то в стороне рвались бомбы, простуженно кашляли тридцатисемимиллиметровки. Прямо над головой висел задымленный квадрат неба, самолетов не было видно, только острый наконечник фок — мачты вычерчивал в небе замысловатые кривые. Мачта показалась Семену необычной: вроде бы голой, чего-то на ней явно недоставало. Семен обстоятельно снизу доверху осмотрел всю видимую часть мачты и только после этого заметил, что гафель наполовину срезан, торчит лишь кусок, похожий на сломанный сук дерева. Военно-морской флаг с обломком гафеля сбит и висит над ограждением сигнального мостика, запутавшись в фалах.

Семен вздрогнул, попытался встать, но плечо резануло острой болью, и он со стоном свалился на палубу.

Глухо, точно откуда-то издалека, до него донесся слабый голос:

— Дядя Семен, что с вами?

Потом он увидел встревоженные Колькины глаза, почувствовал, что тот пытается поднять его голову, и прохрипел:

— Флаг… Флаг сбили… Фашисты подумают, что мы сдаемся… — И привалился в густую липкую тьму.

Снова очнулся он от сильного толчка, сверху на него сыпался целый каскад брызг. «Должно быть, бомба разорвалась у самого борта, — сообразил Семен. И вспомнил: — А как же флаг?»

Семен открыл глаза и сразу же увидел его. Сине-белое полотнище с красным серпом и молотом трепетало на ветру чуть повыше обломанного гафеля, и сначала Семен не понял, на чем оно держится. Потом он увидел Кольку: тот стоял на рее, обвив руками ствол мачты, почти сливаясь с ним и прижимаясь к нему так плотно, точно хотел втиснуться в него. Правой рукой он цепко ухватил верхний угол флага, а нижний угол держал в зубах. Видимо, корабль шел переменными галсами полным ходом, и ветер наверху был сильным. Флаг то спокойно полоскался в прозрачной синеве неба, то туго трепетал на ветру, хлестал Кольку по лицу, по рукам, то обвивался вокруг него и мачты.

«Сорвется», — с тревогой подумал Семен.

Но вот он увидел, что на помощь Кольке по мачте, держа на отлете раненую руку, лезет матрос Шиканов. «Куда он с одной-то рукой? Неужели больше некому?» — подумал Семен, хотел позвать еще кого-нибудь, но тут снизу раздался сильный грохот, Семена будто кто ударил по спине доской, он опять потерял сознание. А когда очнулся, ни Кольки, ни Шиканова, ни самой мачты уже не было.

Падая, мачта смяла надстройку, потом зацепилась за леер, спружинила, и это, наверное, и спасло Шиканова и Кольку — удар о воду получился не очень сильным. Однако Колька все-таки не удержался за обломок гафеля и ушел под воду метра на три, у него даже закололо в ушах; он лихорадочно заработал руками и ногами, и все же дыхания не хватило, он захлебнулся. Но тут его вытолкнуло на поверхность, и сразу стало тошнить.

— Живой? — услышал он голос Шиканова и почувствовал, как тот за шиворот потянул его куда-то. — Хватайся за мачту!

Но мачта была скользкой, и Шиканову пришлось втаскивать Кольку на нее; далось это ему с большим трудом, он даже застонал. «Ну да, у него же рука раненая», — вспомнил Колька, обхватывая мачту руками и ногами. Шиканов повис рядом, держа раненую руку под водой.