Владимир Михайлов - Спутник «Шаг вперед»

Стараясь включать гирорули горизонтали и вертикали лишь на едва уловимые промежутки времени, Кедрин начал поворачиваться в пространстве, нацеливаясь на корабль. Корабль все убегал куда-то вверх. Теперь Кедрин летел спиной вперед. Пока он справился с гирорулями, корабль оказался уже так далеко, что Кедрину стало холодно и страшно захотелось обратно.

Он нащупал стартер и хотел нажать его, но пришла мысль, заставившая его поспешно убрать ногу в самый угол просторного башмака и тяжело перевести дыхание. Если сейчас из-за неумения импульс получится слишком сильным, то удар о корабль будет означать только конец и ничего больше. Он злобно посмотрел на корабль и на идиотские тороиды спутника. Все-таки надо целиться не в корабль, а чуть выше.

Кедрин снова подвинул коробочку прицела до фиксатора и при помощи гирорулей, наконец, привел себя в нужное положение. Потом начал нажимать правой ногой на стартер, и это нехитрое движение вдруг показалось ему необычайно опасным.

Он нажимал очень осторожно, и ранец-ракета, как ему показалось, не включался страшно долго. Это было не шуточное дело — выстрелить самим собой. Дыхание Кедрина гулко отдавалось в скваммере, других звуков не было, и вообще ничего не было — звезды были далеко, и корабль — тоже. «Странно, — подумал Кедрин, — я думал, что Приземелье населено куда гуще».

Ракета не включалась, и Кедрин, наконец, нажал изо все сил. Корабль из глубины пространства стремительно понесся на него, и Кедрин еще не успел испугаться, как корабль пронесся под ним и стал удаляться еще быстрее, чем в первый раз, только в другую сторону. Кедрин судорожно схватился за гирорули, пальцы его дрожали.

Еше несколько раз он качнулся, как маятник, оказываясь то по одну, то по другую сторону корабля и всего спутника, видимого в общем с ребра. Наконец Кедрин затормозился, и корабль перестал удаляться. Он неподвижно висел в нескольких километрах. Это было так хорошо, что Кедрину не хотелось трогаться с места, хотя еще больше хотелось покинуть пространство раз и навсегда. Он отдыхал, нервная дрожь постепенно проходила. Он включил связь — наугад, на чью-то частоту. Кто-то негромко сказал: «Убери ригель». Кедрин удивился, потом вспомнил, что это не ему. «Теперь хорошо, — сказал голос, — вари». Кедрин сменил канал. «Отойди на метр левее, -сказал бас, — переведи на вторую дорожку». Странно было что так спокойно можно говорить в пространстве. Как будто людям не было страшно. Кедрин вспомнил о страхе, и страх охватил его.

Кедрин понял, что висит сейчас в пустоте, практически ни чем не защищенный, лишенный спасительной оболочки спутника, и в любую секунду, из любой точки мироздания может примчаться тот метеор, который без особых усилий пронижет оболочку скваммера, и тело Кедрина, и снова скваммер и полетит дальше, лишь немного потеряв скорость. Ощущение надвигающейся гибели стало вдруг настолько реальным, что Кедрин втянул голову в плечи и сжался внутри скваммера, насколько мог, а скваммер послушно повторил его движени; и тоже поджал ноги и прижал локти к бокам.

Так он провисел сколько-то времени, закрыв глаза, но метеора все не было, он мог и совсем не прилететь или промчаться мимо на расстоянии сантиметра, и Кедрин его даже и не заметил бы. Он висел, и не было сил даже удивиться тому, что же заставляет его быть здесь и ради чего люди вообще выходят в пространство, когда есть чудесная, безопасная Земля.

— Ничего, — сказал он. — Я сейчас соберусь. Отдохну немного. Ничего…

Он пошевелился в скваммере, пытаясь устроиться поудобнее хотя при невесомости на него ничто не давило и ничто его не стесняло. Но все же он устроился поудобнее, чтобы доказать себе, что он еще хозяин своего тела — пусть не скваммера, пусть не пространства.

Он взглянул в пространство. Это было очень страшно, гораздо лучше было смотреть внутрь скваммера, на рычажки, провода, на собственные колени… Но все же он взглянул в пространство, а оно словно только и ждало этого.

Звезды начали наступать на него медленно, но неумолимо, Угрожающе уставив на него свои прямые и твердые лучи, они наступали, со всех сторон. Вселенная неумолимо сжималась, и Кедрин чуть не закричал при мысли, что она сейчас сожмется окончательно и раздавит его в своих твердых ладонях, против которых не устоит, конечно, никакая броня.

Мироздание испугалось его немого крика — звезды бесшумно отпрянули назад. Вселенная распахнулась, и звезды убежали так длеко, что их совсем не стало видно. Потом снова вынырнули из мрака, Вселенная стала сжиматься, мир стал тесен и тверд и Кедрин удивился, почему он раньше не знал, что пространство твердо. Никто не придет ему на помощь, и та женщина не придет ему на помощь. Ну что ж, пусть его раздавит Вселенная. Когда-нибудь они найдут его. Пусть… Он закрыл глаза.

Он открыл их, ощутив слабый толчок. За ним последовал частый настойчивый стук. Стучали в прозрачный фонарь. Он нехотя открыл глаза. Герн стоял перед ним и нелепо жестикулировал. «Связь», — прочел Кедрин по его губам и включил связь.

— Вы думаете выйти из скваммера? — спросил Герн. — Или вы уже так привыкли к нему, что будете в нем ночевать? Нет? Так откройте люк. Отодвиньте два предохранителя сзади. Так. И открывайте.

Это была та же камера, которую он покинул в скваммере неопределенное время тому назад. Как он попал сюда, было непонятно. Вообще ничего больше не было понятного. Кедрин вылез из скваммера, запутался в проводах, сорвал манжеты и шлем и кинул их в люк. Ему захотелось лечь и лежать, больше ничего.

— Ну, — сказал Герн, — в первый раз бывает еще и не так.

— Бывает, — сердито сказал Кедрин, не поднимая глаз. — Бывает, если тебя уносит за десяток километров…

— Интересно, — сказал Герн, — о каком это десятке километров вы говорите, если длина троса — пятьсот метров и вы его даже не использовали до конца?

— Он отцепился, ваш трос.

— Интересно, за что мы тогда втянули вас в корабль… Учитесь определять расстояния в пространстве. Это нелегко — перспективы нет. Хотя, — он взглянул на Кедрина из-под нависаюшего лба, — хотя вы, может быть, вообще не захотите больше выходить в пространство?

Кедрин зажмурился, он вспомнил, что «спрыгнул с обрыва», летит, но до дна далеко. Далеко — он только начал падать.

— Почему же это не захочу? Только, сейчас спать.

— Сначала — обед.

— Есть и спать.

Кедрин съел обед. Потом он спал. Когда он проснулся, все тело ломило, хотя он всегда занимался спортом. Но здесь был не спорт, а работа, и это было не одно и то же.

Настало время выходить в пространство. Все его существо протестовало против этого. Сердце стучало бешено.

"Она выходит каждый день, — подумал он, — и я «спрыгнул с обрыва», — сжал кулаки и пошел в камеру.