Дмитрий Сергеев - Последствия контакта

– Чушь какая-то! – возмутился Парамонов. – Откуда ему известно о французах? Четыреста веков назад никаких французов в помине не было.

– Но ведь и англичан тоже не было.

– Смотрите: этикетка!

Медвежья шкура, облегающая торс неандертальца, чуть распахнулась, стала видна синяя шелковая подкладка и матерчатая этикетка.

– "Made in USA", – прочитал Силаев. – Скажите, который сейчас год? – спросил он неандертальца поанглийски.

– Тридцать восемь тысяч сорок девятый, четырнадцатое августа до рождения Иисуса Христа, – ответил неандерталец.

Вячеслав Леонтьевич перевел. Парамонов возмутился:

– Во-первых, откуда ему известны такие вещи? Вовторых, никакого Иисуса не было. Христос – миф. Я – лектор-атеист, – заявил он, наступая на дикаря.

– Чем недоволен ваш друг? – спросил неандерталец у Силаева.

– Он говорит: вы не должны знать про Иисуса Христа, поскольку миф о нем будет сочинен через тридцать восемь тысячелетий.

– Мое имя Браун Кемпбл, – представился дикарь. – Я учился в Кембриджском университете. А насчет Иисуса Христа ваш друг заблуждается. Христос – личность действительно существовавшая, точнее: личность, которая будет существовать, – поправился он. – Я теолог и охотно побеседую с вашим другом на эту тему, только в другой раз. Скоро возвратятся дикари. Они не поют своих обычных песен – значит охота была неудачной, и нам лучше не попадаться им на глаза. Приглашаю вас в мое жилище. Это рядом.

Мистер Кемпбл в скромных кожаных сандалиях – "Made in USA" – шагал впереди, показывая дорогу. Силаев и Парамонов шли за ним. Узкая лазейка вела в полутемный карст. Света, попадающего через отверстие, едва хватало, чтобы различить стены, оплывшие натеками извести. В глубине пещеры тлели угли, потухающего костра. Теолог подложил хворосту, пламя озарило подземелье.

– Моя обитель, – объяснил мистер Кемпбл.

– Спросите у этого мракобеса, как он очутился здесь? – сказал Парамонов.

– Я – миссионер, – ответил богослов. – Я прибыл в эту отдаленную эпоху, чтобы заложить в сознании несчастных язычников начало христианских добродетелей. Если я добьюсь хотя бы немного, дальнейшая история человечества будет не столь мрачна и жестока, а появление спасителя через тридцать восемь тысячелетий не кончится так трагично.

– Но, если ваша затея удастся, – возразил Вячеслав Леонтьевич, – Иисусу незачем будет являться: некого будет спасать – это сделаете вы. Но ведь тогда не возникнет христианства. Как оно может быть без Христа?

– Не приемлю вашего замечания всерьез, – благодушно улыбнулся мистер Кемпбл. – Моя миссия скромнее: не взращивать семена я буду, но возделывать почву. Я захватил с собой несколько распятий и библию. Взял также одежду, сообразно модам этой эпохи. Увы, пока я добился немного. Но я надеюсь…

– Скажите ему, что я не позволю вмешиваться в ход истории, – заявил Парамонов. – Развитие человеческого общества никогда не определялось религиозными догмами.

– Ваш друг забывает, что на все воля божья.

– Если он будет одурманивать этим людям головы, я прочитаю им цикл лекций на атеистические темы, – пригрозил Парамонов.

Первым непрошенных гостей увидел Вячеслав Леонтьевич. Неандертальцы бесшумно прокрались в пещеру, плотным кольцом обступили спорщиков. В полумраке виднелись их бронзовые тела, первобытным любопытством сверкали глаза.

– Можете начинать: аудитория в сборе, – сказал он.

Кемпбл и Парамонов замолчали. Один из дикарей бросил в костер охапку хвороста и придавил ногой, чтобы быстрее занялось яркое пламя. Другой неандерталец бесцеремонно ощупал мышцы на руках, на ногах и на животе у всех троих. Пальцы его были жестки, как тиски. Комплекцию Парамонова и мистера Кемпбла он одобрил смачным прищелкиванием языка. Недвусмысленный этот звук повторили многие. Сложение худосочного Силаева вызвало неодобрение дикаря.

Мистер Кемпбл извлек из-под своей стильной шкурки книгу.

– Попытаюсь усмирить их плотоядные замыслы чтением божественного текста.

Неандертальцы с веселыми улыбками наблюдали за действиями богослова. Кемпбл раскрыл библию наугад.

– "Рассказывают также, – прочитал он, – что был среди сынов Израиля человек из богомольцев, знаменитых благочестием, защищенных от греха, хвалимых за воздержанную жизнь…"

Мистер Кемпбл почему-то смутился и перелистнул страницы.

– "И враги не переставали устраивать этим мусульманам ловушки и хитрили, расставляя им козни…" – прочитал он, раскрыл библию на другом месте и стал читать бегло, перескакивая со строки на строку:

– "И пошел он странствовать, направляясь в Сирию…" "И он заснул и пробудился от сна и пошел к кораблю, чтобы сесть на него, и увидел…" "И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи…"

Кемпбл захлопнул книгу, изумленно посмотрел на обложку.

– Неслыханное кощунство! Том арабских сказок в переплете библии. – Брезгливо двумя пальцами швырнул богомерзкое сочинение в огонь. Раскрытые страницы вспыхнули, обрадованные дикари пустились в пляс вокруг костра.

Мистер Кемпбл был так огорчен и подавлен, что уже не сопротивлялся, когда дикари сорвали с него медвежью шкуру и гибкими прутьями связали руки за спиной. Той же участи подверглиск Парамонов и Силаев.

Неожиданно неандертальцев заинтриговал шарик для пинг-понга, найденный в кармане у Вячеслава Леонтьевича. Эта находка поразила дикарей значительно больше, чем логарифмическая линейка. Силаева посадили на возвышение – каменную плиту в стороне от остальных пленников. С ним обращались почтительно и немедленно освободили от пут.

– Что с нами будет? – спросил Парамонов.

– Думаю, что на ход истории это уже не повлияет.

– Они каннибалы?!

– Насколько я изучил их повадки за одиннадцать сеансов, это не совсем так. Они были людоедами, захваченных в плен съедали, но затем этот обычай выродился в символический обряд: потому что стали съедать только голову, а все остальное возвращают родственникам.

– Но вы же наблюдали их в минус сорок пятом тысячелетии. Возможно, со временем человечество стало гуманнее?

– Вы правы, – признал Силаев, – в XX веке вместо того, чтобы съедать голову врага, на него стали сочинять дружеские шаржи.

– Я бы предпочел дружеский шарж, – признался Парамонов.

Тем временем двое дюжих молодчиков принесли каменные топоры. Лектору стало дурно.

– Отпустить вам грехи, сын мой? – спросил мистер Кемпбл.

Не подозревая даже, в какой переплет угодили их двойники, скопированные некрактанной камерой, Силаев и Парамонов поднимались по винтовой лестнице.

– Я буквально потрясен, – говорил благодарный лектор. – Ничто так не обогащает, как возможность видеть своими глазами. Теперь я смогу дополнить лекции убедительными примерами. Восхищаюсь вашим спокойствием: за все время вы не проронили ни слова. А мне было жутко, особенно вначале.