Евгений Гаркушев - Беспощадная толерантность (сборник)

К двадцати годам у него была машина, гитара, винтовка, револьвер, убогая квартирка и глубокое осознание полной обреченности прожить невыносимо скучную жизнь. А потом он как-то ждал «зеленого» на перекрестке, и ему в зад въехала мисс Беверли Уорд.

И все переменилось.

– Спать хочу, – заявил Вик. – Кончился я на сегодня. Иссяк. Вместо крови чистый кофе, а все равно засыпаю. Пускай другие бегут за медалями. У меня нервное истощение, я не привык так много думать.

Он стоял на ступенях участка, раскачиваясь взад-вперед, того и гляди свалится.

– Я отвезу тебя, – сказала Лора. – Вот этот тип скажет тебе, чего ему надо, – и сразу отвезу.

По ступеням поднимался опрятный мужчина средних лет.

– Агент Сарториус, – представился «вот этот тип».

– Ишь ты, – сказал Вик.

– Да ладно вам… – Сарториус снял темные очки и приветливо улыбнулся. У него оказались живые веселые глаза. – У меня кроме фамилии ничего местного, я даже в городе толком не ориентируюсь.

Вик критически оглядел его: строгий костюм – такой синий, что почти черный, – безупречно повязанный галстук, белоснежная рубашка, ну прямо образцовый фед из комикса.

– Я из тех Сарториусов, что уехали еще до Второй мировой, – объяснил Сарториус.

– Но породу-то не спрячешь, – сообщил Вик. – Наверняка хулиган и возмутитель спокойствия. Извините, агент. Я больше суток на ногах, кофе надрызгался до изумления, хожу как пьяный, несу чепуху. От меня сейчас толку ноль. Вот заберете у нас дело Кеслера – тогда поговорим. Как раз к тому моменту высплюсь.

– Пока не забираем, – Сарториус так и лучился доброжелательностью. – Напротив, рассчитываем на кооперацию, вам должны были сказать. Мы – вам. Вы – нам…

– А вы-то нам – что? – спросил Вик, снова раскачиваясь с пятки на носок.

Сарториус опять надел очки.

– Не любим мы женское такси, – сказал он негромко.

– Это почему же? – очень натурально удивилась Лора. – Отличная вещь для профилактики разбоя и насилия.

– Ну вот не нравятся нам всякие английские штучки, – сказал Сарториус, невоспитанно уставясь на нее темными стеклами.

– Когда убили Джона Леннона, – заявил Вик, – лично я чуть не расплакался!

– А я Джейн Остин читаю перед сном, – добавила Лора. – Непатриотично, зато снимает напряги.

– Друзья… – начал было Сарториус.

– Дарт Вейдер тебе друг! – перебил Вик. – Очки сними! И хватит лыбиться! Знаем мы эту вашу манеру прикидываться добренькими!

Сарториус весь мелко задрожал. Лора на всякий случай чуть-чуть развернулась и одну ногу отодвинула назад. Но тут агент снял очки и поднял руку утереть слезы. Он ржал.

– Ну… Ну вы даете, ребята… Ой. Пойдемте кофе выпьем, а? И поговорим.

Услышав про кофе, Вик тихо застонал.

– Здесь тебе не Манхэттен, – сказал он, гордо выпячивая грудь. – Или что там у вас крутое есть. Мы люди дикие, невоспитанные, сразу правду в глаза. О чем говорить-то?

– Вам нужен мотив убийства, чтобы закрыть дело. Нам он тоже не помешает…

– Чтобы открыть свое?.. Будет вам мотив к вечеру, когда психиатр даст предварительное заключение. Мотив шикарный: Джонни Кеслер – псих и пидор.

– Но ведь это неправда, – мягко произнес Сарториус. – Точнее, не совсем правда.

Вик раскрыл было рот, да так и закрыл.

– Сержант Рейнхарт очень устал, – сказала находчивая Лора. – Видите, на ногах еле держится. Зачем вы его мучаете?

– А мы, городские пижоны, любим поиздеваться над хилбилли. Не меньше, чем они над нами.

Сарториус глядел на Вика снизу вверх и уже совсем не улыбался.

– Что у вас есть? – сухо и деловито спросил Вик.

Таким голосом, будто готов был работать еще хоть сутки напролет.

– Мы предполагаем, что Кеслер… Скажем так… Вы понимаете, Виктор, я ведь могу открыть вам не больше, чем мне позволено…

– Хватит мямлить, земляк.

– Он их не за тех принял, – осторожно, почти робко, выговорил Сарториус.

– Твою мать…

– Очень хочется кофе, – совсем уже застенчиво сообщил Сарториус.

– Твою мать! – Лора всплеснула руками. – Да откуда ты взялся такой!

– Сами говорите – отсюда, – и Сарториус опять улыбнулся.

Машины были подержанные, зато дневной пробег ерундовый – Кеслер легко справлялся в одиночку. Второго механика ему пообещали сразу, но тот оказался пока не нужен. Вот когда бизнес раскрутится…

Джонни расцвел. В женском такси ему нравилось все, начиная с самой идеи и заканчивая скамейкой перед офисом. Он, правда, не курил, но все равно здорово было сидеть с девчонками, слушать их болтовню и поддакивать. Особенно когда приходила Стелла.

Джонни сам не понимал, что с ним творится. Его скованность вроде бы никуда не делась, он по-прежнему робел, но внутренне ему с каждым днем становилось легче и легче в окружении женщин. Он их, как раньше, любил всех сразу, и Стеллу в отдельности, и как раньше, опасался, только уже по-другому. Было немного страшно того неведомого, что они будили в нем самом. Он больше не боялся, что его стошнит. Напротив, Джонни мечтал, чтобы случилось нечто. Допустим, вдруг из гаража выскочит крыса, и испуганная девчонка бросится ему на шею. Пускай девчонке уже за тридцать и она совсем не принцесса – ну, вы поняли, – какая беда? Зато она своя в доску, прямо-таки родная, Джонни ей менял масло и фильтры и учил ее прогревать коробку передач перед выездом…

А Стеллу он тайком сфотографировал. Очень удобно оказалось залечь на крыше дома напротив – открывался прекрасный вид на ту самую скамейку. Джонни взял напрокат камеру с телевиком, рано утром занял позицию и нащелкал снимков: Стелла в движении, Стелла крупным планом, Стелла в дверях, Стелла через окно… Фотоохота, подумал он про себя. Снимки расклеивал дома по стенам – как трофеи вешал.

Стелла была доброй. Со временем Джонни заметил: остальные, хоть и тоже нравились ему, при ближайшем рассмотрении выглядели слишком жесткими, видимо, чересчур закалила их борьба за сушествование. А эта – добрая. Мисс Уорд тоже была очень добрая. Просто не каждому давала разглядеть свою доброту. Она ведь всю жизнь защищала таких, как Джонни – затюканных, несчастных, – и другие ее не интересовали. Перед благополучными людьми она не раскрывалась. А с Джонни она вела долгие беседы о его детстве и юности, расспрашивала о том о сем… Естественно, он не рассказывал ей всего. Иногда просто сочинял, привирал. Джонни знал, что ему-то раскрываться до конца никак нельзя. Он не хотел и тут прослыть педиком: это бы обрушило маленький уютный мирок, с таким трудом обретенный.

И тут его обрушила Стелла.

Время, когда приходилось лазать за запчастями по «разборкам» и кладбищам автомобилей, прошло: теперь механик-ремонтник Кеслер заказывал все по каталогу и просто отдавал список секретарю. В один несчастливый день Джонни то ли замечтался, то ли его отвлекли – и забыл внести в заявку пару позиций. Так, мелочовка, которую пришло время менять. Или не менять, на скорость не влияет. И не факт, что он забыл ее заказать. Может, забыл, как заказал.