Алексей Бобл - Мемория. Корпорация лжи

Нападавших оказалось всего трое — те самые парни, которые были в светло — сером пикапе у дома Опры. Отсутствовал только водитель — наверное, остался в машине. Один до сих пор корчился на полу, держась за живот. Именно этот парень получил от Фрэнка коленом в солнечное сплетение. Другой лежал и не двигался; похоже, удар в подбородок отключил его сознание. Третий, заработавший ногой в бедро, сейчас поднимался, опираясь локтем на край стола. Фрэнк просто шагнул к нему и нокаутировал, врезав в висок.

— Осторожно, сзади! — отчаянно прокричала Мэгги.

Но было поздно. На спину Фрэнка обрушился стул, с хрустом разлетелись спинка и сиденье. Он упал на искалеченную руку, вскрикнул от боли и попытался ударить ногой в голень надвинувшегося на него Бэтфорда. Тот лишь шагнул в сторону, замахнувшись ножками от стула, зажатыми в кулаках. Одну швырнул и попал Фрэнку в кадык. В глазах на миг потемнело, не получилось вдохнуть.

Бэтфорд перехватил другую ножку обеими руками, занес над головой, собираясь вонзить расщепленный острый конец Фрэнку в грудь…

Грохнувший в зале выстрел заставил его согнуться. Лайонел выронил деревяшку, уставился на Фрэнка удивленными глазами и медленно повернулся. На спине у него расплывалось бурое пятно. Шагнув от стола к двери, он пошатнулся и рухнул на пол. Тут же в стороне об пол глухо стукнулся какой — то тяжелый предмет.

Фрэнк повернул голову. Мэгги стояла у противоположной стены, закрыв рот руками, и с ужасом смотрела на мертвого Бэтфорда. Под ногами у нее лежал пистолет.

В зал через дверной проем долетели топот и возгласы переселенцев. Поднимаясь, Фрэнк хотел окликнуть Мэгги, но из горла вырвался лишь хрип. Засипев от боли в гортани, он заставил себя сглотнуть, ухватил стоявший рядом стул и пошел к двери, волоча его за собой.

Когда стул встал в распор между полом и ручкой над замком, Фрэнк подергал дверь. Стул — слишком хлипкое препятствие для крепких мужчин, но Фрэнк добился своего, выиграл немного времени.

Он развернулся. Мэгги уже пришла в себя и склонилась над тренером, лежавшим за столом напротив широкого окна. По щекам девушки текли слезы, она нашептывала какие — то слова — может быть, молилась.

Фрэнк подбежал к ним, опустился на колени, заглянул тренеру в глаза и понял: тот умирает. Макс Догерти не видел своего воспитанника, он слабо шевелил окровавленными губами, пытаясь что — то сказать, но не получалось.

— Фрэнк, — тихо позвала Мэгги, — Фрэнк, сделай же что — нибудь. Прошу…

Он наклонился к лицу раненого:

— Это я, тренер, Фрэнк Шелби. У нас не так много времени…

Удары снаружи сотрясли дверь в зал. Кто — то требовал немедленно открыть.

— Ты же слышишь меня, — сглотнув, продолжил Фрэнк. — Ведь слышишь, правда? Мы с Мэгги живы, ты хотел нам что — то сказать, ты не просто так спросил у лидеров о капсулах и блокираторе. Ведь так? Ты что — то понял…

— Лю — ди… — раздельно, едва слышно произнес тренер и захрипел, зажмурился, сжав Фрэнка за плечо. А когда открыл глаза, громко выдохнул: — Люди!

И умер, уронив голову набок.

Удары в дверь заглушил новый звук: за окнами нарастал мерный гул, задребезжали стекла в рамах. Фрэнк поднялся в тот момент, когда над лужайкой напротив Китинг — холла завис вертолет: черная машина с оранжевым цветком на борту и вооруженными людьми в салоне.

Фрэнк успел схватить Мэгги за руку, одновременно прозвенело разбитое стекло и в зал влетели газовые гранаты, наполняя пространство вокруг едким дымом и резким запахом, от которых сразу заслезились глаза. Следом раздались хруст и опять звон стекла, а в разбитых окнах возникли черные фигуры бойцов в шлемах — масках. Они спустились по тросам откуда — то сверху и, коснувшись подоконников, спрыгнули в зал. Один вскинул странное ружье, заряженное со ствола четырьмя разведенными в стороны красными штуками, похожими на кегли…

Хлопок выстрела напомнил звук лопнувшего воздушного шара. Фрэнк попытался заслонить собой Мэгги и только тогда сообразил, что за заряд был в стволе у бойца. Четыре красные «кегли» разлетелись, развернув закрепленную между ними сеть. Надежная капроновая нить хлестнула по лицу, опутала ноги, плечи, оплела вскрикнувшую Мэгги. Удары прикладами повалили обоих на пол. Стрелок прыгнул к пленникам, сдвинув ружье за спину, взмахнул рукой, расправляя тянувшийся за ним из окна трос. Присев, смастерил петлю — восьмерку, накинул пленникам на лодыжки, затянул узел, защелкнул на нем карабин и дернул трос.

Фрэнк оказался не готов к рывку извне. Не успел ничего понять, как сильно стукнулся головой о подоконник, и они с Мэгги очутились на улице, висящие вверх ногами. Испуганная девушка завизжала ему в ухо, с другой стороны лился гул вертолетных винтов. Одна машина по — прежнему висела над лужайкой, другая — почти вровень с крышей Китинг — холла, лебедкой в нее сматывали трос. В голове Фрэнка эхом прозвучал последний возглас тренера, кровь прилила к лицу, пульсируя в висках нестерпимой болью, перед глазами поплыло, и он потерял сознание.

День подходил к концу, а Бад Джессап не думал покидать базу полицейского отряда, расположенную на бывшем стадионе «Янки». Капитан надеялся получить известия от информатора в резервации, но тот не отвечал на звонки и условные эсэмэс.

Не вставая со стула, Бад повернулся к молодому связисту, сидящему в углу за пультом в штабе базы. Стоявший рядом дежурный офицер перехватил взгляд начальника и покачал головой. Вызываемая по радио резервация молчала на всех частотах, люди там словно вымерли; точнее, все переселенцы почему — то отключили мобильные телефоны и собирались в районе Фордхэма. Об этом сообщала картинка на мониторе, куда со спутника транслировались сигналы, поступавшие с персональных браслетов обитателей Бронкса.

Бад повертел в руке мобильник и в сотый раз набрал номер информатора. В трубке почти сразу неприятно пиликнуло, и механический женский голос сообщил, что абонент недоступен. Капитан резко встал, бросил на ходу подчиненным: «Продолжайте вызывать», — и вышел из кабинета в коридор. Миновал несколько комнат с открытыми дверями, где кипела работа, раздавались приглушенные голоса и шипение из динамиков, включенных на прием радиостанций, свернул на лестницу и, поднявшись на один пролет, встал напротив окна.

В сгущавшихся сумерках за стеклом виднелись деревья, ветер слабо шевелил их густые кроны, вдалеке темнели крыши домов, но среди листвы и просветов между ветвями не было ни единого огонька, не вырывались, взлетая вместе с дымком, слабые искры из печных труб. Люди покинули жилища и забрали с собой даже детей.

— Разрешите обратиться, капитан? — произнес за спиной тихо подошедший Гизбо.