Журнал «Если» - «Если», 2012 № 05

— Когда дядюшка Сарво с теткой Менгден от вас ушли, я за ними побежал. Думал, он меня послушает, он же мне как родной дядя был… — печально сказал Ганс. — И нагнала нас телега, это я точно помню. И почему-то мы все вместе с ослом пошли за телегой. Я думал, дядюшка Сарво знает, или тетка Менгден, им кучер, может, что-то сказал, а они молчат и молчат… И пришли мы в замок… Потом сидели во дворе, опять молчали… Потом я пошел вдоль стены, там сухие деревца торчали, выбрал одно, сломал… Потом я с ним подошел к башне, и мне в окошко выкинули огонь… И тогда уже я пошел защищать замок!

— А кто велел? — чуть ли не хором спросили Георг и Нелле.

— Я не знаю!

— И много у замка таких защитников?

— Не знаю… Наверное, много… — Ганс вздохнул.

— А я думаю, нет, — сказал Георг. — Иначе зачем бы колдуну хватать на дороге первых встречных, лишать их соображения и гнать в замок? Ганс, что ты запомнил еще? Где замковые ворота? Как к ним подойти? Где входы в башни?

— Ты вздумал в одиночку штурмовать замок, капитан? — спросила удивленная Нелле.

— Я вернусь туда с этой веткой. Может, старый дурень Сарво и не поймет, что это уже не Ганс. Там не такой уж сильный гарнизон, девушка. А меня обучали абордажному бою. Руки у меня сильные и пальцы цепкие. Уж в окошко второго яруса я легко залезу!

— И где же твоя абордажная сабля? — ехидно спросила Нелле.

Георг задумался. Сабли не было… И товарища, чтобы прикрыл спину, не было. Ларре — пустое место, моряк опытный, но пустое место…

А меж тем Ларре исхитрился выбраться из погреба. Как — и сам не понял.

Он стоял на заднем дворе корчмы и думал: что же теперь делать? Он пытался понять, как так вышло, что у юнкера Брюса кончилось терпение. И пытался представить, что же будет, когда Георг доложит о провале экспедиции капитану Гроссу. Ничего хорошего в голову не лезло, а одни только пакости: Гросс мог вступиться за любимчика и зубодробительными методами, а сдачи капитану давать не смей!

Следовало что-то предпринять, пока Георг и впрямь не показал зубки. В том, что он не станет незатейливо ябедничать, Ларре не сомневался. Но если он просто не ответит на расспросы Гросса — уже будет достаточно плохо. Старый зануда возьмется за Ларре всерьез. Найдет, чего припомнить. И придется списываться с «Варау» на берег.

Помянув хорошим матросским словом некстати взбрыкнувшего Георга, он вдруг ощутил страшную обиду: все получилось неправильно, не он бросил сосунка, а сосунок бросил его, совершенно не беспокоясь, что с ним будет дальше. И этот дуралей отправился в одиночку на помощь старикам! В том, что Георг не сидит в придорожных кустах, мотая сопли на кулак, Ларре был уверен.

Оставалось одно — двигаться к замку. Сперва четверть часа до поворота, потом неведомо сколько до озера Силаданне. А на повороте, чего доброго, ждет мертвая невеста с когтями… Вспомнил ее Ларре — и мороз по коже, и мурашки по спине величиной с рыжих тараканов.

Он не шел к повороту, а крался по обочине, при каждом шорохе опускаясь на корточки. Неизвестно, кто там в лесу шебуршит, не моряцкое дело — в сухопутной живности разбираться. Может, кабаниха с кабанятами, а может, мертвая невеста, чьи повадки загадочны и подозрительны.

Когда сквозь опушечную поросль Ларре увидел висящие в ночном небе четыре длинных и узких окна — два повыше, два пониже, он остановился как вкопанный. Моряк не сразу сообразил, что это и есть замковая башня.

Где тут бродит Георг, было совершенно непонятно. На всякий случай Ларре достал из ножен свой длинный нож. И предался сомнениям. Можно было дать знать о себе хотя бы криком морской птицы. Георг бы сообразил, кто это орет в кустах. Но, с другой стороны, не хотелось показывать, что первым идет на уступки. С третьей стороны, может, Георг уже как-то пробрался в замок, и нелепые крики вспугнут стражу. Была и четвертая сторона: если не обозначить свое присутствие, будущий капитан навеки запомнит, что посланный с ним помощник все самое опасное переждал в погребе на куче гнилой репы. Даже если сам из гордости не скажет об этом Гроссу ни слова, дядюшка Сарво разболтает, поболтать он любит… но куда же он подевался с ослом и теткой?.. Не в Герден же сгоряча побежал?..

Где дядюшка Сарво с вдовой Менгден, он узнал ровно минуту спустя, после того как прокричал по-чаячьи. И, надо отдать ему должное, Ларре не остолбенел при виде искаженных ненавистью рож да зеленых огней, а сразу кинулся наутек. Он бежал молча, чуть не сверзился в озеро и выскочил к причалу. У причала он увидел еще одно чудище с зеленым огнем, рядом с ним — мертвую невесту в светлом платье…

Тут-то Ларре и заорал.

Ему оставалось одно — выскочить на причал, а с причала длинным прыжком — в черную воду.

Вода была мерзкая и какая-то густая, словно слабенький овсяный киселек. Ларре вынырнул и поплыл к противоположному берегу. Его провожал звонкий хохот. Вдруг хохот прервался. Ларре услышал рычание, женский вопль, дикий крик дядюшки Сарво. Пловец обернулся. Он мало что мог разобрать: метались у причала три зеленых огня да непонятно чьи тени, но вот слетевший с башни изумрудный шар в три обхвата он разглядел прекрасно. Шар быстро опустился на камни причала — и камни вспыхнули. Это было совсем диковинно.

Однако страх не совсем лишил Ларре рассудка. Он вспомнил, откуда знает про зеленый огонь. Вспомнил ратсмана Горациуса Лангейна. И еще вспомнил, что не рассказал Георгу важную вещь: ратсман-то со слугой и седовласым уродом, похоже, сидят сейчас в замке, и не он ли, приятель зловредного Горациуса, и есть тот самый страшный колдун? Правда, память проснулась ровно посередине Силаданне, и пришлось выбирать, куда плыть. Ларре поддался доводам рассудка и предпочел противоположный берег.

Он выбрался в крошечной бухте и, вылезая, ухватился за ствол березки. Но березку подгрыз бобер, деревце надломилось, и моряк снова шлепнулся в воду. Все это было для него как-то позорно — и бегство, и береза проклятая! Хорошо хоть, он не потерял впопыхах ножа. Сунув его в ножны, Ларре вооружился березой и пошел берегом к Георгу. Кто бы там ни махал зелеными огнями — нужно сказать про ратсмана Горациуса. И тогда — убираться прочь?.. А старики?..

Пока Ларре ломал голову и пробирался на свет, Георг пытался договориться с дядюшкой Сарво. Старый боцман, казалось, уже что-то начинал понимать, но вдова Менгден издавала даже не рык, а скрежет, и он снова оскаливался, ворча, как цепной пес. А та, что стояла рядом с Георгом, была уже Ларре знакома…

— Юнкер Брюс, — позвал Ларре, не подходя слишком близко. — Юнкер Брюс, осторожно! С тобой — мертвая невеста.

— Это Нелле, — не оборачиваясь, ответил Георг. — У тебя, матрос, прискорбные видения.

— Это мертвая невеста, — настаивал Ларре. — Вот пусть она покрывало скинет.