Сергей Снегов - Эллинский секрет

Научную фантастику долго считали бедной Золушкой. Старшие сестры не брали ее с собой на литературные балы. За ней не ухаживали блистательные принцы (директора издательств), от нее отворачивались придворные кавалеры (редакторы и критики). И только многочисленные читатели, не менявшие к ней своего доброго отношения, в конце концов стали той волшебной силой, которая помогла Золушке превратиться в принцессу.

Принцессой-то она стала — на ее туалеты теперь не жалеют ни бумаги, ни картона, ни красок, — да только каблуки на ее туфельках не одинаковые, и потому она все время прихрамывает.

А если говорить по-серьезному, еще несколько лет назад, когда советская научная фантастика после длительного застоя уверенно шагнула вперед, в критических статьях и рецензиях делался упор преимущественно на идейную и научную сторону, а требования к мастерству писателей явно занижались.

И это вполне объяснимо. Ведь до недавнего времени господствовало чрезвычайно суженное представление о роли и задачах этого вида литературы. Кстати сказать, и сейчас еще делаются попытки отстаивать явно устаревшие, давно уже опровергнутые взгляды. Ограничимся двумя примерами.

В 1964 году на страницах журнала «Молодой коммунист» Ю. Котляр заявил, что научно-фантастические произведения «должны популяризировать новейшие достижения науки, говорить об открытиях, которые „носятся в воздухе“ и скоро станут достоянием человечества». В. Лукьянин, выступивший в том же году в журнале «Москва», попросту приравнял научную фантастику к научно-художественной литературе — с той лишь оговоркой, что предметом научной фантастики является в основном «не сегодняшний день науки, а научные гипотезы, наука и техника завтрашнего дня, как она мыслится сейчас».

Если бы мы приняли определение Котляра-Лукьянина, то, очевидно, пришлось бы отказаться от лучших произведений современной научной фантастики, выдвигающих не столько инженерно-технические, сколько философские, социальные и этические проблемы.

Естественно, что в наши дни, когда в Советском Союзе активно работают несколько десятков писателей-фантастов и количество издаваемых произведений занимает заметное место в общем литературном потоке, оценки и критерии не могут оставаться прежними.

По приблизительному подсчету, за последние три-четыре года в пределах Советского Союза (кроме Москвы и Ленинграда) только на русском языке выпущено под этой рубрикой свыше ста пятидесяти произведений — рассказы, повести, пьесы.

Самое широкое распространение получили приключенческо-фантастические романы, в которых утилизируются давно уже отработанные приемы так называемой шпионской беллетристики. Лобовое противопоставление ученых и политических деятелей двух лагерей, по мысли авторов придающее произведению политическую злободневность и характер социального памфлета, из-за неумелости и литературной беспомощности часто превращается в грубый лубок. Это приводит к дискредитации самой темы. Более того. В глазах требовательных, но недостаточно знакомых с научной фантастикой читателей, дискредитируется и целая отрасль литературы.

Вот перед нами роман В. Ванюшина «Желтое облако» (1964) — продолжение ранее изданной «Второй жизни» (1962). И хотя основную идею романа — «не допустить войны, сохранить мир, цивилизацию» — можно только приветствовать, вся беда в том, что книга эта — не что иное, как бледное повторение посредственных романов 50-х годов о борьбе злобных американских миллиардеров за обладание Луной в агрессивных целях. Но так как, по Ванюшину, на Луне уже обосновались мудрые жители планеты Альва с красными, как у ангорских кроликов, глазами, то поддержка советскому космонавту Николаю Стебелькову, ведущему борьбу со зловредным американцем Дином Руисом, с их стороны, конечно, обеспечена. Тем не менее оба противника на предпоследней странице погибают: «Стриженые головы Николая и Дина были очень похожи одна на другую, но лица были разные. На бледном юношеском лице Стебелькова запечатлелось тихое спокойствие, подобное вечному спокойствию немигающих в космосе звезд. У Руиса вытекли глаза, кровь свернулась в ушах и на губах, с лица еще не сошел ужас смерти. Он был страшен».

Если бы мы сказали, что в таком «стиле» выдержан весь роман, это было бы комплиментом.

Другой не менее распространенный вид приключенческо-фантастической беллетристики — «космические феерии». Авторы этих книг проявляют себя как эпигоны эпигонов. Прочитав подряд несколько подобных вещей, невольно приходишь к выводу, что все они дети одной матери — «Гриады» А. Колпакова, подвергнутой в свое время справедливой критике.

Чтобы не быть голословными, обратимся к «Путешествию „Геоса“» В. Новикова, выпущенному тем же алма-атинским издательством. Автор изображает в своей повести борьбу отважной звездолетчицы Аэлы, обладающей феноменальной способностью к «биологической радиосвязи», с чудовищным электронно-биологическим мозгом на планете Тролле. Этот искусственный мозг, вырвавшийся из-под власти создавших его разумных существ, питается их кровью, фабрикуя для порабощения троллейцев легионы роботов — «электронно-биологических чудовищ, несокрушимых в своей интеллектуальной мощи». Повесть В. Новикова, доводящая до абсурда самые избитые штампы современной научной фантастики, помимо желания автора, приобретает пародийный характер: «Вот к месту заправки с грохотом подкатил неуклюжий драндулет на массивных колесах. Из него выскочили два худосочных кибера и бойко распахнули широкую дверцу. Из кабины выбрался угловатый механизм на толстых ногах и, не поворачивая квадратной головы, мимо очереди направился к заправочному пульту. В очереди прошло движение. Один из стоявших, графинообразный восьмирукий механизм, двинулся наперерез приехавшему. Но к нему тотчас подскочил бронированный верзила. Лязгнул металл, посыпались фонтаны искр, механизмы напряглись в смертельной схватке».

Если бы с такими описаниями мы столкнулись в какой-нибудь фантастической юмореске, то не было бы оснований критиковать автора. Но ведь В. Новиков пишет не в шутку, а всерьез, заполняя страницы своей книги несуразными и удивительно безвкусными выдумками.

Кстати, о юморесках. Несколько лет назад, мы приветствовали приход в литературу такого парадоксального фантаста, как Илья Варшавский, который основывает большую часть своих рассказов на остроумном пародировании шаблонных фантастических сюжетов.