Мартин Гринберг - Мир Роджера Желязны. Лорд фантастики

Это было чудом, подумала Карин. Ну и пусть. Это как раз то, что ей было нужно. Она изменит свою жизнь. Она закрыла глаза и попыталась заключить сделку с Богом.

Ты дал мне еще один шанс, сказала она Ему, и я не упущу его. На этот раз я не оплошаю. Только дай мне открыть глаза и увидеть, что этот кошмар окончился, и я вновь нахожусь в безопасности, в своей квартире, и тогда я покорно понесу свою ношу. Я стану хорошей, отныне и навсегда, честно, я стану хорошей.

Она открыла глаза, оглянулась и убедилась, что все вокруг осталось неизменным.

Она по-прежнему находилась в комнате, напоминавшей ту самую больничную палату, в которой она очнулась. Во всяком случае здесь все было очень похоже: конфигурация и размеры помещения, даже разбитое окно, из которого выпрыгнул тот сумасшедший, держа ее на руках. Но все здесь ужасно изменилось. Палата превратилась в замусоренный и смердящий трущобный кошмар.

Кровать, на которой она лежала, превратилась в груду искореженного проржавевшего металла. Матрас был порван, заляпан пятнами и вонял какими-то невообразимыми секрециями. На стенах красовались граффити и пятна крови, на полу валялся мусор.

Дверь в коридор лежала на полу, сорванная с петель, но Карин, потрясенная тем, что Бог отверг ее мольбу, и кошмар продолжается, не сделала попытки убежать. Ей некуда было бежать.

Звук шагов, гулким эхом разносившийся по коридору, приковал ее взгляд к дверному проему. Она безнадежно смотрела в темноту коридора, не зная, чего ожидать, одновременно и желая, и опасаясь, что это окажется Чемберлен.

Но это был не доктор. Это была маленькая девочка. Ее тень маячила, словно чудовище, готовое к прыжку, грязный медведь по-прежнему был прижат к ее груди. Девочка смотрела на Карин без какого-либо выражения на напряженном личике.

— Как тебя зовут? — спросила девочка после долгого молчания.

— Карин, — ответила она и машинально спросила. — А тебя?

— Меня зовут Кристал. Мамочка меня так назвала в честь звезды ее любимого сериала. Папа это имя не любил. Он вообще ничего не любил, кроме одного: бить маму и меня.

Карин плохо знала сериал «Династия». Он сошел с экранов, когда Карин была совсем маленькой и почти ничего не запомнила. Кристал же, между тем, была лет на пятнадцать моложе ее.

— Кристал, — прошептала Карин, — что это за место?

— Ты о нем ничего не знаешь, да? — спросила девочка.

Карин покачала головой.

— Нет, не знаю.

Кристал сделала широкий жест, охватывающий комнату, здание и все, что было снаружи.

— Это Место Мертвых. Каждый попадает сюда, когда умирает. Я спрашивала Билли, может, это ад, потому что папа всегда говорил, что я такая плохая девочка, что обязательно попаду в ад, когда умру, и, когда он убил меня, я проснулась здесь и подумала, что я в аду. Но Билли здесь уже давно, и он говорит, нет, это не ад. Это просто Место Мертвых, куда люди приходят, когда умирают.

— Но я не умерла, — сказала Карин.

— Не будь глупой. Если бы ты не умерла, ты не была бы здесь. Я мертвая. Билли мертвый. Доктор мертвый. Только Мишка не мертвый, потому что он набит ватой.

Внезапная ярость охватила Карин.

— Это что, у Бога такие жестокие шуточки?

Когда она убила себя — там, в квартире, она признавала это — это случилось из-за невозможности покончить с болью. Но была у нее еще и мысль, скорее подсознательная, что, возможно, она попадет куда-нибудь, где будет лучше, где не обязательно всегда быть одной. Может, там будет ее мать… может, даже Фэффи. Но здесь… здесь в тысячу раз хуже. Она почувствовала, как в ней поднимается великий гнев, выходящий из-под контроля. Он удивлял и пугал ее одновременно.

Кристал пожала плечами.

— Я не знаю. Может, Билли знает.

Билли, — тот человек с пистолетом. Человек, который пытался утащить ее от Чемберлена.

— Кто такой Билли?

— Он мой друг, — сказала Кристал. Она протянула вперед своего непрезентабельного медведя. — Сначала Мишка был моим лучшим другом, еще пока я была жива, а потом Билли нашел мне его опять. Хочешь увидеть его?

— Я его вижу, — пробормотала Карин.

— Не Мишку. Мишка-то здесь. — Кристал закатила глаза от непонятливости собеседницы. — Я говорю про Билли. — Она наклонилась вперед и сказала по секрету. — Знаешь, вообще-то его зовут Генри. Он сам мне сказал. Но он любит, чтобы его называли Билли.

— Да. — Ей хотелось его увидеть. Он, наверное, сможет ответить на некоторые вопросы о загадочных событиях в этом жутком сумасшедшем доме. — Ты можешь отвести меня к нему?

— Конечно. Он там, в другом конце коридора.

Это было неожиданно, как, впрочем, и все в этом чудовищном месте.

Они вместе вышли из палаты и пошли по коридору. Миновав несколько дверей, они увидели Билли. Его комната была так же замусорена, как и палата Карин. Единственная разница заключалась в том, что Чемберлен и его прихвостни не просто оставили Билли в комнате. Он был прикован к стене с распростертыми руками, ноги не доставали нескольких дюймов до пола. На лице застыло усталое и болезненное выражение, одежда порвана, словно его долго били, но на теле, проглядывавшем в прорехи, не было видно синяков.

Когда Кристал и Карин вошли в комнату, он изобразил на лице улыбку.

— Привет, крошка.

Карин хотела было возмутиться такой фамильярностью, но тут поняла, что он говорит с Кристал, а не с ней. Девочка подбежала к нему и, зажав медведя под мышкой, обняла Билли свободной рукой за талию, уткнувшись лицом ему в живот. Билли ласково улыбнулся ей, затем взглянул на Карин.

— Как поживаете, мэм?

— Раньше было лучше.

— То же самое могу сказать о себе, — сказал Билли. — Как я поживаю, Кристал?

Девочка отпустила его и сделала шаг назад. Некоторое время она критически оглядывала его, затем покачала головой.

— Не очень хорошо, Билли.

— Боюсь, что так. А как насчет этой леди?

Кристал посмотрела на Карин.

— Она еще очень яркая. Доктор забрал себе немножко красок, и толпа взяла тоже. Но у нее еще осталось много для начала. — Она сделала серьезное лицо. — Плохо, что она не очень умная.

— Эгей!

Билли нежно улыбнулся. Карин показалось, что он протянул бы руку и потрепал Кристал по голове, если бы не был прикован к стене.

— Ты-то знаешь, каким обманчивым может быть это место, крошка. Вспомни-ка, как сама первый раз сюда попала.

— Я помню…

— О чем это вы двое, — перебила Карин, — все время толкуете? Что это за «краски»? Что это за место, в конце концов? И кто, черт возьми, вы сами?

Она не хотела кричать, но злость полностью овладела ею. Она ненавидела все и вся. Ненавидела Фэффи, за то что издох и оставил ее одну. Свою мать за то, что та умерла, когда Карин была такой маленькой. Своего отца, настолько поглощенного работой, что он никогда не замечал ее, не интересовался, что с ней происходит, ни разу не побеспокоился об этом спросить. Свою сестру, которая была старше, умнее, гораздо красивее и которая только использовала Карин, а в остальном относилась к ней так, будто Карин не существовало на свете. Она ненавидела мир, Вселенную, творца, который создал все это таким ужасным и оставил ее, одинокую и беззащитную, пока не иссякли силы выносить все это, и тогда она убила себя, чтобы в этом сумасшедшем доме, населенном злобными тварями, столкнуться с такими ужасами, перед которыми меркнет все, что она видела в реальной жизни.